Иезуит. Сикст V

В правление Сикста V был воздвигнут монумент на площади святого Петра, обессмертивший архитектора Доминико Фонтана[118]. Монумент, по свидетельству историков, весил миллион фунтов. В продолжение нескольких веков, и даже в наше время, монумент, воздвигнутый на площади святого Петра, служил и до сих пор служит гордостью римских первосвященников. Не следует забывать, что при Сиксте V, то есть более четырехсот лет тому назад, архитектура и механика были еще в младенчестве. Громадной тяжести обелиск надо было поставить на фундамент руками рабочих. Когда обелиск был готов, Доминико Фонтана выписал большое число рабочих из Ломбардии, к ним еще понадобилось прибавить народ, нанятый в папских владениях. Мы, конечно, не будем утомлять читателя подробным описанием работ по установке обелиска на фундамент. Это было бы чересчур специально, а следовательно, скучно. Когда работы все были окончены, архитектор Фонтана отправился в Ватикан, дабы получить благословение его святейшества. Сикст V принял его очень благосклонно; старый папа был в большом волнении. При всех своих несомненных достоинствах, Сикст отличался непомерной гордостью. Мысль, что работа, затеянная им, на которую обращено внимание всего мира, не удастся — приводила его в отчаяние.

— Знайте, Фонтана, — сказал он архитектору, — все ученые единогласно находят, что наша затея неосуществима.

— Для Доминико Фонтана, которому протежирует Сикст V, ничего нет невозможного! — вскричал архитектор.

На бледных губах папы появилась приятная улыбка и он сказал:

— Мне все советовали нанять архитектора Джакомо делла Порта[119].

— Знаю, ваше святейшество, и не имею слов выразить вам мою признательность.

— Вы, Фонтана, должны знать мои дальнейшие распоряжения, — продолжал папа. — Вот этим декретом я вас награждаю дипломом римского патриция, а вот этим, — указал папа на лежащую перед ним другую бумагу, — произвожу в кавалеры ордена Золотой Шпоры, что даст вам пять тысяч золотых. Все это, конечно, вы получите только в том случае, если дело наше удастся.

— Я глубоко признателен вашему святейшеству, — сказал растроганный архитектор, — но осмелюсь просить вас еще об одной милости, если Господь Бог благословит мое дело.

— Какое, Фонтана?

— Когда водрузится обелиск на пьедестале, пусть внизу будет вырезана следующая надпись: «В правление папы Сикста V поставлен архитектором Доминико Фонтана из Комо».

— С величайшим удовольствием, — отвечал папа. — Ну… а если дело не удастся?

— О святой отец, я уверен, что удастся!

— Однако еще раз повторяю: если не удастся, не скрою от тебя, друг мой Фонтана, моему гневу не будет границ, — сказал папа. — Виселица, поставленная на площади для всех, кто осмелится производить беспорядки и мешать работам, будет наградой и тебе, мой бедный Фонтана.

— О святой отец! — вскричал архитектор. — Если, сохрани Бог, мое дело не удастся, стыд меня убьет скорее виселицы.

Папа ничего не отвечал, он был взволнован.

— Итак, ваше святейшество, — сказал торжественно Фонтана, — мной сделано все, что в силах человеческих, в остальном я должен положиться на Господа Бога; благословите меня!

Сказав это, Фонтана упал на колени перед папой и склонил голову.

— Да будет над тобой благословение Божие, сын мой! — сказал папа взволнованным голосом.

Фонтана встал и, поцеловав туфлю святого отца, вышел. Сикст V проводил его глазами.

— Теперь, — прошептал старик, — следует принять необходимые меры. Если я увижу собственными своими глазами неудачу, моему гневу, я знаю, не будет границ, и бедный Фонтана поплатится своей головой. Надо сделать так, чтобы этого не было.

Прошептав эти слова, папа приказал позвать Бернарда Аквапендента, офицера испытанной верности, и что-то шепнул ему на ухо.

— Слушаю, ваше святейшество, — отвечал офицер и поспешно вышел.

Между тем на площади святого Петра собралось множество народа; все с нетерпением ожидали начала работ, громадная толпа рабочих окружала обелиск, кругом опутанный цепями и канатами, привязанными к лесам; каждый рабочий имел в руках конец цепи или каната. Представители всех дворов Европы, в том числе и герцог Люксембургский, приехавший из Франции специально, чтобы присутствовать при работах, размещались кругом в ложах, обитых бархатом; на балконе Ватикана стоял папа Сикст V.

— Я вижу чудесно возрожденный Рим в царствование гениального Сикста! — воскликнул герцог Люксембургский.

Слова эти переданы были папе и, конечно, произвели на него приятное впечатление.