Иезуит. Сикст V

Дворец князя Челярозы, построенный самыми богатыми синьорами Арагона в правление папы Александра VI, находился на берегу Тибра, между мостами святого Ангела и Сикста V. Благородный испанский синьор Челяроза сопровождал в Италию Родевиго, и когда последний вступил на папский престол под именем Александра VI, испанец был осыпан милостями нового папы. Король испанский вполне разделял симпатии его святейшества. Таким образом, бедный и ничтожный арагонский идальго сделался именит и богат, получив титул князя Челяроза и множество феодальных замков. Затем, желая возвысить его сына Валентина, папа женил его на одной из своих родственниц из дома Кандия. Вскоре после кончины папы Александра VI умерла медленной смертью княгиня Челяроза, оставив трехлетнего сына. Говорили, будто княгиня была отравлена, и что, умирая, она прошептала на ухо ребенку следующие страшные слова: «Сумеешь ли ты, сын мой, в будущем отомстить отцу за смерть твоей матери? Если ты отомстишь, то благословляю тебя», — прибавила княгиня и скончалась.

Впоследствии, когда князь возмужал, он убил из ружья на охоте своего родного отца. Так гласила молва. Затем, когда князь женился на одной бедной вдове, последствием этого брака было рождение ребенка. Князь не наслаждался отцовским чувством, ему все казалось, что сын впоследствии убьет его также, как он убил своего отца.

Предчувствие князя не обмануло, он был отравлен сыном.

Хотя подозрения против последнего были весьма основательны, но ввиду показаний медиков, исследовавших труп покойного и давших заключение, что старый князь умер естественной смертью, заподозренный вначале молодой человек не подвергся никакому взысканию, тем не менее отцеубийцу неотступно мучили угрызения совести, ему постоянно представлялись видения, он ночью почти не спал и постоянно менял комнаты в своем обширном дворце.

«Как страшен мрак ночи», — всегда шептал молодой человек, подойдя к окну и приветствуя утреннюю зарю.

Князю Челяроза было двадцать четыре года от роду, был он высок ростом, прекрасно сложен, с правильными чертами лица и обладал приятными манерами. Деньги, получаемые им от ныне покойного его родителя, не могли покрывать всех расходов, которые делал молодой человек, ведя чрезмерно рассеянную жизнь, что в конце концов и было причиной его преступления — отцеубийства. Мы уже говорили о душевных мучениях, испытываемых молодым князем; он употреблял все зависящие от него меры, дабы заслужить прощение от Господа Бога своего страшного греха: был очень набожен, помогал бедным, вообще старался делать добро, но все было тщетно, он жестоко мучился угрызениями совести. Раз рано утром, выйдя по обыкновению в самую светлую комнату, окна которой пропускали много света и открывали прекрасный вид на Тибр и его берега, молодой князь с тоской воскликнул:

— Боже, какая ужасная ночь! Жертва моего преступления опять являлась; этот немой укор мертвеца не дает мне покоя. К моей постели приближался также мой сын с чашей в руках и предлагал мне выпить яд. Но разве у меня есть дети? Я не женат и не думаю никогда жениться. Все эти видения терзают мою душу, так жить нельзя, нет, невозможно! — говорил князь, глядя в окно на мутные волны Тибра.

В это время тихо постучали в дверь, и в комнату вошел слуга.

— Что тебе, Сципион? — спросил князь. — Разве уже пришли мои бедные?

— Никак нет, ваше сиятельство, никто из них еще не приходил; но какой-то молодой синьор настоятельно требует свидания с вами.

— Молодой синьор! Он сказал тебе свое имя?

— Да, это граф Просседи.

— Граф Просседи! — повторил князь, делая усилие, чтобы припомнить эту фамилию. — Не тот ли это юноша, о котором все говорят, что он святой?

— Тот самый, ваше сиятельство, — сын знаменитого закладчика, — сказал слуга, хитро улыбаясь.

— Да, да, теперь припоминаю, Просседи действительно сын закладчика, но своими постоянными молитвами и постом он замолил грехи отца и по своей необыкновенной святости уже не принадлежит к нашему тленному миру. Проси его, — прибавил князь.

Вскоре молодой граф вошел в комнату.

В появившемся юноше очень трудно было узнать племянника польского маркиза, так страстно ухаживавшего за куртизанкой Анжеликой. Просседи в данный момент имел вид крайне истощенный, глаза опущенные, волосы в беспорядке растрепанные, вообще он выглядел действительно существом не от мира сего. Князь Челяроза хотя и много раз слышал об этом святом юноше, тем не менее был поражен его видом, доказывающим, что молодой человек окончательно отрешился от всего материального и готов улететь на небо. Впечатление было сильное; отравитель невольно вздохнул и сконфузился, глядя на этого праведника.

— Мы одни здесь? — спросил глухим голосом граф Просседи.

— Совершенно одни, любезный граф! Можете говорить все, что вам заблагорассудится.

— Господь меня послал, князь, сделать вам одно предложение, — начал Просседи. — Горе вам, если вы мне в нем откажете!