Иезуит. Сикст V

— Итак, господа, — продолжал Ледигиер, — между нами, кажется, все решено, — мы уничтожим современный Вавилон. Первым делом мы, конечно, отворим темницы инквизиции, затем призовем всех еретиков Италии, гонимых благочестивыми католиками. Несомненно, на наш призыв откликнутся все гонимые в Испании и Голландии; в Риме, конечно, провозгласится республика. Какими силами вы располагаете? — обратился генерал к Зильберу.

— В моем распоряжении, — отвечал Зильбер, — около четырехсот человек, уволенных папским правительством, кроме того, я, как адъютант Александра Фарнезе, получил от папы позволение сформировать отряд для борьбы с протестантами Фландрии.

Ледигиер улыбнулся.

— Ну а вы, синьор? — спросил он Ламберто.

— Прежде всего, конечно, сила моя заключается в собственной шпаге, — отвечал, беспечно улыбаясь, Малатеста. — Потом в моем распоряжении более тысячи бандитов, рассыпанных по римским деревням. При первой надобности они явятся в Рим.

— Я, — сказал Гербольт, — не имею в своем распоряжении людей, все знакомые мне синьоры чересчур легкомысленны для того, чтобы я мог сообщить им о нашем заговоре, я только могу предложить мою шпагу и мой кошелек.

Ледигиер жестом поблагодарил молодого человека.

— Я, со своей стороны, — сказал гугенот, — имею фелуку в море, недалеко от Фьюмичино; в самое непродолжительное время это судно сможет высадить некоторое количество французских гугенотов. Кроме того, моими друзьями сформирован отряд волонтеров из Арецци и Лукка, наконец я сам буду к вашим услугам.

— Но, мне кажется, — заметил Малатеста, — следовало бы подумать о самом главном.

— Вы хотите сказать, что необходимо сделать папский престол вакантным? — спросил Зильбер. — Вы совершенно правы, и я беру на себя обязанность позаботиться об этом.

— Когда же мы будем извещены о результате ваших действий? — спросил Малатеста.

— Послезавтра праздник святой Доротеи, — продолжал Зильбер. — Будьте с вашими людьми около стен монастыря, и когда услышите звон большого колокола, это будет означать, что папа Сикст V перестал существовать.

— Аминь! — воскликнули заговорщики.

XXX «Не пейте!»

Монахини монастыря святой Доротеи с раннего утра в хлопотах, им предстоял прием весьма почетных гостей.

Его святейшество папа Сикст V и герцогиня Юлия Фарнезе обещали пожаловать в монастырь на праздник. Обитель была чрезвычайно бедна, почти не располагала никакими средствами. Что касается Сикста V, то его простота, известная всем, могла служить снисхождением, если бы папе предложили кусок черного хлеба и стакан воды, он бы не взыскал; Сикст V терпеть не мог роскоши, в особенности в монастырях.

Но герцогиня Фарнезе совсем иное дело. Великосветская львица, всегда утопающая в роскоши, не могла понять трудностей святой обители и снисходительно отнестись к оказанному ей скромному приему. Монахини хорошо знали все это и страшно волновались. В саду был накрыт стол, на котором расставляли фрукты и прохладительные напитки, но все это было далеко не роскошно, каждая мелочь носила на себе печать бедности. Новоявленный садовник хлопотал о приведении сада и цветника в порядок, расчищал дорожки, подвязывал кусты и срывал желтые листики с растений. Роза также была взволнована, приезд папы как-то странно на нее действовал, она сама не знала, почему ее ледяное сердце прыгало в груди. Старушка настоятельница бродила туда и сюда, указывая каждой монахине ее место и внимательно рассматривая все расставленное на столе. Часу в одиннадцатом дано было знать, что кортеж приближается к монастырю; все встали по своим местам в ожидании приезда почетных гостей; вскоре зазвонили колокола, растворились ворота монастыря, и папа Сикст V, опираясь на руку своего друга кардинала, вышел из кареты, окруженный телохранителями. Вслед за ним шла герцогиня Юлия Фарнезе со своей блестящей свитой, в которой находился и наш знакомый кавалер Зильбер. Лишь только папа появился в саду обители, как Роза, всплеснув руками, прошептала: «Боже великий! Это тот самый монах, который спас мою покойную маму от злобной толпы и подарил нам крест».

Но этот порыв не был замечен, внимание монахинь сосредоточилось на почетных гостях. Папа, благословив настоятельницу и всех присутствовавших, сел в кресло и стал расспрашивать весьма подробно о нуждах монастыря. Сикст любил эту обитель за ее бедность, простоту и строгое соблюдение устава, к величайшему смущению всех. В то время когда папа сидел в кресле около стола, старый садовник, уставив на него свои пылающие глаза, не снял шапку.

Это обстоятельство привело в ужас настоятельницу, она подбежала к нему и тихо сказала:

— Вы совсем сумасшедший, о чем вы думаете? Перед его святейшеством вы стоите в шапке!

Садовник поспешил обнажить голову. В это время папа, вытирая лицо платком, спросил настоятельницу, не может ли она ему дать напиться лимонада.

— Сию минуту, ваше святейшество, сию минуту! — заторопилась старушка.

— Зильбер, принесите стакан лимонада святому отцу! — поспешно сказала Юлия Фарнезе.