Иезуит. Сикст V

— Ну в таком случае будем работать кинжалами… Но тише; вот и полицейские.

Действительно, это был отряд полицейских, совершавших ночной обход в окружности Ватикана.

— Стой! Кто идет? — вскричал начальник патруля.

— Англия! — с уверенностью отвечал Малатеста.

— Ну а дальше? — спросил полицейский.

Этот вопрос озадачил бандита. Он не предвидел, что пароль мог заключаться в двух словах. Ламберто быстрым взглядом оценил силы противника. Их было десять, из коих девять имели ружья, у десятого, командовавшего отрядом, кроме шпаги, за поясом торчали два пистолета. Если завяжется борьба, противники, несомненно, будут стрелять, в Ватикане поднимется тревога, прибежит целый полк солдат, с которым, разумеется, четверым не справиться. Все это Малатеста мигом сообразил. Между тем начальник патруля требовал объявить другое слово пароля.

— Вот тебе пароль! — вскричал бандит, погружая в горло полицейского свой длинный кинжал. Смертельно раненый повалился на землю. Трое товарищей Ламберто сделали то же самое с тремя полицейскими, которые также были убиты или смертельно ранены. С остальными еще представлялась небольшая надежда справиться, но они уже начали готовить ружья к стрельбе. К счастью, в те времена эти приготовления были весьма долгие; между тем из подземелья вышли Гербольт, Зильбер. Все бросились к берегу Тибра, но с ужасом увидели, что их лодка исчезла. Действительно, ее захватили полицейские.

— Пойдем через мост, — сказал Зильбер.

— Это невозможно!.. Мост охраняет чуть не целый полк… Проклятие… Мы попали в мышеловку!

— Ну я предпочитаю смерть в волнах Тибра! — вскричал Фортунато и бросился в реку.

Остальные остановились в нерешительности. Освобожденные арестанты, изувеченные пыткой, не могли оказать им никакой помощи.

— Нам остается только умереть! — вскричал Малатеста, бросаясь с поднятым кинжалом на полицейских.

Завязалась отчаянная схватка не на жизнь, а на смерть, но, увы, силы были слишком неравны. Вскоре Ламберто и его товарищи были перебиты, а Зильбер и Гербольт связаны и доставлены обратно в тюрьму. Час спустя, римский губернатор отправился к папе с рапортом. Сиксту V уже донесли о происшествии.

— Ну что? — встретил папа вопросом губернатора.

— Святейший отец! — доложил губернатор. — Арестанты пойманы и отведены обратно в тюрьму, но это дело стоило жизни многим нашим солдатам.

— А тюремщик?..

— Убежал… Приняты меры к его розыску.

— Прекрасно. Как только поймают тюремщика, прикажите его повесить, а семейства убитых солдат щедро наградите.

— Слушаю, ваше святейшество! — отвечал римский губернатор.

— Да, кстати, — сказал папа, — прикажите поставить виселицу на Восса della verita, и с первыми лучами утренней зари оба негодяя должны быть повешены.

— Осмелюсь заметить вашему святейшеству, — сказал, кланяясь, губернатор, — что заря давно уже занялась.

— Правда, — отвечал папа, подходя к окну, — ну в таком случае завтра. Но помните, что лучи завтрашнего солнца должны осветить трупы повешенных!

— Приказание вашего святейшества будет исполнено, — отвечал губернатор, почтительно кланяясь, и вышел из дворца.

XLI Цена крови

В тот же день ночью Сикст V сидел в своем кабинете, и в его голове роились мысли, относящиеся к внутренней и внешней политике государства. Кругом царила полная тишина, время от времени прерываемая однообразным звуком шагов часового, двигавшегося туда и сюда по коридору. Перебирая в памяти все события, совершавшиеся в Риме, папа был доволен порядком, водворенным им в Вечном городе. Сикст сумел заставить уважать святость законов, бандиты уже не осмеливались грабить беззащитный народ, отчасти они разбежались, а многие были казнены.

«Благодарю Тебя Искупитель, что Ты помог мне защитить бедный, угнетенный народ, — шептал старик, глядя с благоговением на распятие, висевшее в углу. — Но политика внешняя? Как мало сделано для святой католической церкви, — продолжал рассуждать Сикст V, — я мечтал возвратить в лоно церкви английский народ, но, увы, встретил несокрушимое препятствие в лице королевы Елизаветы!

Если бы мне прожить еще десять лет, я бы возвратил престиж святому престолу, но я чувствую, что силы мои иссякают, я уже стою одной ногой в могиле. А как много предстоит еще сделать! Франция осмелилась взять короля без благословения святого престола; по милости упрямства Филиппа Испанского еретик Наварры поднял голову! А английская королева! С этой железной женщиной труднее бороться, чем со всей Европой. Италия также возмущается, в ней нет согласия, многие не хотят понять моих планов: совокупить весь католический мир в христианской лиге, общими силами броситься на турок, задавить их, занять Египет, водворив там католицизм, и соединить Красное море со Средиземным. Католицизм в Египте! Какое приобретение — Африка! Но для всего этого необходимы деньги, а у меня их нет, — прибавил Сикст, грустно склоняя голову на грудь. — Я не могу идти по дороге Цезаря и Александра, потому что у меня нет золота».