If you get me. Книга первая. Если ты достанешься мне

Людмила находилась в эту минуту в среде небожителей в одной из фешенебельных квартир высотки на Бауманской, в доме с консьержкой при входе в подъезд, квартир под охраной и сигнализацией, невольно предаваясь сравненью: «В то время, когда одна из знакомых, сидит на окладе инспекторов по досмотру, облучаясь у рамки за какие-то там, четырнадцать тысяч рублей, возможно в будущем обеспечена онкология. Так недавно, не смотря, на отлично пройдённый курс по профайлингу, женщине вынесли выговор, лишив на три месяца премий? И за, что, из-за какого – то там «брюхолапого» из местного отдела полиции, который через рамку пронес муляж взрывного устройства, размером со спичечный коробок. Совсем, что ли чиновники озверели, лишив, человека сорока процентов зарплаты? Спрашивается: Зачем, читаются лекции и занятия на курсах «профайлинга», выявляющие состояния человека, идущего на преступления? Естественно, что сотрудник полиции, пронося через магнитные рамки муляж, был абсолютно спокоен, пронося не взрывное устройство, с которым бы он побелел, и руки бы его запотели. Что за театр абсурда? И не по вине ли, чиновников, получающих миллионы, происходит подобное, которым всегда не достаточно денег? Понятно, а где взять дополнительные доходы, не иначе, как не урезать доходы простых работяг, к примеру, у тех же, сотрудников, железных дорог, отказав в премии, оголив оклады. А зарплаты сотрудников, в сравнении с растущими ценами на билеты в электричках и поездах, сохраняются прежними».

После полудня, собираясь покинуть своё заточение, Людмила переоделась, разместив свои вещи в прихожей, с усилием втиснув на вешалку, среди прочей одежды Ульрики в плотно набитом доверху шкафу. Впрочем, как и обувь, которой было полно, во всех шкафах, кладовках, спальнях. Прежде чем выйти, Людмила набрала код, поставив на сигнализацию трёхкомнатную квартиру Ульрики, захлопнув дверь, спустилась на лифте.

Водитель ожидал её у подъезда, ей предстояло забрала Детти из школы, затем отвезти в дом творчества, на танцевальный кружок.

В пакете, что она прихватила с собой, несла бальное платье и бутерброды для девочки, «нужно внимательно просмотреть в школьном шкафчике содержание книг. Вполне понятно, почему девочка ссылалась на забытые учебники в школе, чтобы не делать уроков; у Детти нехватка свободного времени для занятий любимым хобби – рисунком, да и просто на детские игры. Неделями вместе с ней Людмила на улицу не выходит, из-за школьного заточения, иногда ей самой начинает казаться, что живёт здесь в другом измерении, как насекомое, закупоренное в янтарной смоле».

Какой-то замкнутый круг, с повторяющимися истериками Ульрики. Каждый день по возвращению с работы наниматель, отыскивает новый повод придраться; то, застала счастливую за рисованием Детти, вместо того, чтобы заниматься тем, чем обязывает чиновницу её положение или не пришлось идти на «ковёр» к министру»? То «докопалась» до задания на Английском, где слово друг было написано в мужском роде». Однако, чиновница, сверяющая задания с интернетом была не в курсе, что слово друг употребляется в языковом значении английского языка в обеих формах; как в женском, так и в мужском роде, она же не имеет понятия, что эти задания Детти по английскому языку сверялись гувернанткой с носителем языка. Людмила, отправляя задания по предмету Владимиру, а он зятю – носителю языка. «Ну, а, что она хочет, если у дочки не языковые способности, всё равно она за самостоятельные работы в классе не получит оценку «А». Тем более что Детти творческая натура». Вспоминалось, как после школьных уроков, девочка упросила Людмилу задержаться в кружке рисования и естественно, что с просьбой ребёнка она согласилась. Ведь, жизнь в золотой клетке Ульрики; по строгому расписанию начинала раздражать и нервы Людмиле.

Как обычно, проводив Детти к школьным занятиям, с утра позавтракав, она наводила порядок, дезинфицируя в детской, игрушки на полках. Добросовестно выполняя обязанности, Людмила перешла и к тем игрушкам, что пылились за стеклянными дверцами шкафа, протирая затем учебные принадлежности, книги, лежащие на подоконнике, невольно посмотрела в окно: Открывался вид на огромный мост через реку; движение транспорта циркулировало круглые сутки. Особенно ночью при свете огней мост выглядел как – то помпезно, расцвеченный огнями света, притягивая к себе взгляд. Порой в темноте детской спальни, слушая, как мерно посапывает ребёнок, уснувший в кроватке, Людмиле начинало казаться: «Вот она жизнь, в движении, за этими стенами, там за окном…, припомнив в те минуты, что в доме писателей стартует поэтический вечер: «Золотой микрофон. Неужели мне придётся его пропустить? – вновь задаваясь вопросом. – А, зачем мне находиться в столице, если жизнь проходит в разрез моих интересов? – тут погрустив, она присела на круглое детское кресло».