If you get me. Книга вторая. Если ты достанешься мне

– Хотел сказать, что многие перестали общаться с Набилем и с членами семьи твоего бывшего мужа. У нас тоже есть законы, и многие поняли, что случилось тогда. Тем более что многие с тобой были знакомы : Ты понимаешь, что люди имеют свое суждение, да и свой взгляд.

Родители Набиля, собственно, как и он сам, естественно, тебя обманули, поступая не должным образом, не по законам веры. Всё должно делаться в присутствии свидетелей, вину нужно доказывать. А тот факт, что ты не захотела с ним жить, не являлся причиной присваивать себе дочь. И теперь, после твоего приезда, все стало известным, как и тот факт, что ты ни с кем не покидала страны, в смысле мужчины.

Не отводя глаз, пленяясь присутствием, выплёскивал чувства: – Людмила, ты не можешь представить, как я сожалею, о том, что раньше мы не общались и обо всём, что упущено время… Я старался быть в стороне, но ты мне нравилась со студенчества. В те годы в России, я видел тебя каждый день, но не смел, заговаривать, завидуя родственнику.

Был тот же весенний сезон и быстро темнело …, когда мы засобирались обратно. А по приезду в дом на оранжевом переулке, меня встречала, только, что вернувшись из школы Люджейн. Но, вряд ли, я могла принять предложение Сиди – Мохаммеда, не в моих правилах «быть второй женщиной».

Весь вечер Людмила чувствовала себя некомфортно в платье с чужого плеча, теперь вернувшись в квартиру Люджейн и Энрико, сбросив платье, взятое напрокат у свекрови, она обратилась к Люджейн:

– Скажи мне доченька, почему Зинаб повела себя некорректно, не по-светски, мне показалось, что она меня игнорировала?

– Наверно, потому, что она пришла вместе с Маликой из парикмахерской, – в попытке оправдать неподобающее поведение родственницы, Люджей объясняя ситуацию матери, следом приплетала, к недавним событиям нелепые пояснения, избегая прямого ответа. Продолжая, расхваливая Зинаб за щедрые жесты к Малике, за то, что она разрешила провести вечеринку на вилле у Мехди, предоставив обслугу и не преминув сообщить, что Зинаб уплатила в салоне, за макияж на лицо невесты, а кроме оплат визажисту и парикмахеру.

– Думаю, у неё было много забот, как у хозяйки дома, – отвечала она уклончиво матери.

Но, Людмила «недоумевала, какая здесь может быть связь, если в вопросе к дочери, звучал интерес причин не дружелюбности Зинаб, неприличного поведения восточной хозяйки, во время приёма гостей?

Всё еще не вынимая шпилек из волос, сохраняя уложенными в причёску волосы, Люджей задумчиво улыбалась своему отражению в зеркале, вытирая тональный крем с лица, в эту минуту, она себе нравилась. «Да…, а вот, украшения и аксессуары для волос пролежали нетронутыми, примерно с два года, с момента поездки Люджейн в Россию, на свадьбу к русской сестре – Джейн. Вспоминалась, как перед всеми гостями на свадьбе сестры, Люджейн блистала в вечернем платье европейского стиля, с глубоким вырезом на спине, подходящим свадебному торжеству. А до того, они все вместе посетили и парикмахера, и визажиста; помимо того, Людмила оплатила услуги ногтевого сервиса. Да, а вот тут, смогли, только то, обновить стрижку Людмилы и освежить цвет волос Люджейн в недорогом салоне».

Между тем, припомнив беседу с супругой Набиля: «она в светской беседе хвалилась, что не красит поседевших волос, говорит о какой-то естественности, когда сама перед ними стоит с немало «наштукатуренным», фэйсом. А, кроме того, я была с ней приветлива и отнеслась с симпатией к Саре».

Но не это волновало Людмилу, её больше раздражали расспросы Энрико, насчёт изготовителя краски волос. «И это выражение сомнения в интонации голоса, как и неуместные любопытство мужчины в женских вопросах: Подходит ли, волосам супруги подобная краска, – по меньшей мере, её удивили. Людмила не понимала, «чем может быть вызван такой интерес; чрезмерной заботой о состоянье волос или больше волнуют расходы, а может быть он, сам красит волосы?»

– Я могла бы с тобой согласиться моя дорогая, если бы, Зинаб при нашем уходе поднялась бы с дивана и попрощалась, как подобает хозяйке, провожая гостей, как у вас принято, поцелуями в щеки но, она продолжала сидеть.

Затем, она рассмеялась.

– Почему тебе весело? – тут же, поинтересовалась Люджейн, озадаченно глядя на мать, отвлёкшись от проверки видеозаписей в её телефоне.

Вроде как, – отвечая с долей иронии в голосе, – твоя мачеха, не берёт в толк, что бывшего супруга воспринимаю, как одноклассника, однокурсника, с кем когда – то учились. Про себя размышляя: «У меня нет желания развивать тему, бесчеловечности его поступков, возможно, он и осознал, как поступил он в своё время, разлучив меня с малолетним ребёнком, с Люджейн …, прошли на годы. Хотя и высохли прошлого слёзы, тяжёлые воспоминания при мне навсегда но, лишние эмоции, зачем о них; они останутся в тех годах, как история, что прожита. И это он, годы спустя продолжал, мучатся ревностью к моим поклонникам, такое чувствуется в каждый визит но, что значит его мужское влечение, по сравнение с моими страданиями, когда ночи без сна, годы мучений или во сне сплошные кошмары».