ИГ/РА

— Да, какая–то семейная пара, — Тимур пожал плечами, — Немцы. По–английски говорили еле–еле. Её звали Ивонна, а его Йозеф. Фамилию не запомнил; но у администратора проверил. Заселились в тот же день в два часа по полудню.

— А вот это странно, — вздохнул я, разглядывая снующих туда–сюда людей за окном, — Не находишь?

— Да нет, наверное, — ответил Тим.

— Вот только русский человек может ответить «да нет, наверное», — я резко развернулся к нему лицом, — А я нахожу странным то, что в день перестрелки в номер Ольги вселяются другие люди. Ты не проверял сотрудников гостиницы?

— А что их проверять?

— Может быть связь. Вдруг кто–то знал, что будет перестрелка, в которой Сладкая должна умереть?

— Сладкая? — Тим с насмешкой приподнял бровь.

— Неважно, — осёкся я, — Проверь администраторов, работающих в тот день. Вдруг найдёшь что–то.

— Хорошо. Но, есть одно «но». Зачем на следующий день Ольгу впустили в номер?

— Потому что я вмешался накануне, — я пожал плечами, — Решили закончить дело.

— Ещё один вопрос, — Тимур придвинулся к столу и положил на него локти, подпирая подбородок кулаками, — Если кто–то в гостинице связан с убийцей, тот должен был знать, что объект — женщина. Почему тогда застрелили мужика в её машине?

— Блин, ни хера не сходится, — проворчал я, откидывая голову назад.

— Вот и я о том же. Расскажи–ка мне хронологию событий.

— В два Ольга пришла на встречу. Практически сразу уехала.

— Машина. В то же время взорвалась твоя машина, — добавил Тимур с прищуром.

— Да. Потом я еду в Медовое, и вижу её Тойоту во дворе у соседки. На трассе я перехватываю Олю, и везу в «Мансарду».

— В это время убивают Марченко.

— Стоп, — я поднял голову, — Ольга переоделась.

— В смысле?

— На встрече она была в костюме, из Медового возвращалась в другой одежде.

— Значит, она была где–то ещё, — задумчиво протянул Тимур, — Что ты знаешь о своей соседке?

— Да обычная тётка, — я пожал плечами, — В разводе, есть дочь, лет десять, может чуть старше. Переехала в то же время, что и я.

— Ясно. Посмотрю по её душу. Может они с Морозовой–Светловой связаны.

— Ольга говорила что–то о работе. Она устраивалась на работу, — я нахмурился.

— К соседке? Нафига?

— Наверное, хотела подобраться ко мне поближе.

— У неё получилось, — Тимур поднялся, — Ребята не нашли Медведя? — решил напомнить мне о другом деле мой партнёр.

— Ищут. Хорошо прячется, гад, — я поморщился, — Стасик камеры просматривает, но, похоже, гасится Миша где–то в глухомани.

— Есть догадки?

— Прочёсывают ближайшие к аварии места, но сам понимаешь, — потерев лицо рукой, я устало зажмурился, — Как найдут, узнаешь первым.

— Ещё бы было по–другому, — фыркнул Тим, — Ладно, пойду поглумлюсь над Илонкой, и домой.

— Оставь мою секретаршу в покое, — прорычал я ему в спину.

Ответом мне был поднятый в воздух средний палец.

Решив заняться документами, я зарылся в свой рабочий стол и вытащил папку с последними заказами. Отсортировав их на «выполненные» и «в процессе», я нажал на кнопку селекторной связи.

— Да, Игорь Викторович, — промяукала Илона.

— Забери отчёты, — коротко ответил я, — И сделай кофе, я сейчас засну.

— Конечно, Игорь Викторович, — от энтузиазма, прозвучавшего в её голосе, я невольно поморщился.

Наградил же Бог такой рожей. Лучше бы вон, как Тимур был. Страшный и пугающий. Илонка его, как огня боится; даже вздрагивает, когда он появляется в её поле зрения.

Не прошло и десяти минут, как дверь в мой кабинет распахнулась, и белокурая выпускница ИМБИП вплыла внутрь, плавно покачивая бёдрами. Призывно улыбнувшись, Илона подошла к столу и поставила на него мою чашку.

Ну до чего же хороша, слов нет. Как кукла. Вся такая светлая, румяная, пахнет чем–то знакомым и сладким. Глазки голубые, как океанская вода; губы розовые и блестящие. И чего она так Тимуру не нравится?

— Спасибо, Илона, — ответил я, улыбнувшись в ответ, — Вот документы.

Протянув ей увесистую кипу бумаг, я потянулся к своему кофе и выпил щедрый глоток, чтобы взбодриться.

— Ой, — раздался тонкий голосок, — Игорь Викторович, у вас тут на полу… — Илона запнулась и наклонилась, представив моему взору упругую попку, обтянутую тонкой белоснежной тканью юбки, — Помада.

Протянув мне тюбик, она удивлённо моргнула и поджала губки.

— Интересный выбор, — тихо сказала она, и я уставился на неё в удивлении.

— В смысле?

— Помада. Натуральная, немецкий бренд, — пояснила моя секретарша, — Жутко дорогая.

— Спасибо, это очень познавательно, — взглянув на золотистый тюбик, хмуро сказал я.

Потом я отстранённо посмотрел на Илону.

— Я могу идти? — спросила она, прижав к груди папки.

— Да, иди, — я кивнул на дверь.

Едва она скрылась в приёмной, я открыл помаду и поднёс её к носу, чтобы вдохнуть аромат.

Да, точно не к добру всё это.

В посёлок я вернулся, когда стемнело. В доме царила тишина, и я решил подняться в спальню, чтобы проверить Ольгу. Там её не оказалось, и я снова спустился вниз.

Сладкую я нашёл в гостиной, распростёртую на матах и вертящую самокрутку в руке.

— Привет, — сказал я, застыв в проходе, — Чем занимаешься?

— Думаю, — тихо отозвалась она.

— О чём думаешь?