ИГ/РА

— Последняя осталась, — подняв сигарету в воздух, ответила Оля, — Будешь?

— Трубка мира? — улыбнулся я, сделав несколько шагов в сторону.

Когда я сел на пол рядом с ней, я почувствовал лёгкий, ненавязчивый аромат…

— Типа того, — зажав подозрительное табачное изделие между губами, Ольга подняла зажигалку, которая покоилась у неё на животе.

Едва она прикурила, я поморщился от резкого запаха жжёной травы.

— Серьёзно, Сладкая? Ты предлагаешь мне накуриться?

— Ага, — затянувшись покрепче, она задержала дыхание, надув щёки, и протянула свою самокрутку мне.

Недолго думая, я взял её и сделал первую затяжку. Лёгкие обожгло огнём, и я кашлянул два раза, прикрыв рот кулаком, а затем посмотрел на сладкую. Она закрыла глаза и улыбнулась.

— Слабак, — выдохнув густой клуб дыма, прохрипела она.

И как в ней столько поместилось?

Я протянул ей косяк, и снял пиджак, отбросив его куда–то в глубь моей… Гостиной? Потом расстегнул несколько пуговиц на рубашке, и манжеты. Устроившись рядом с Олей, я положил одну руку под голову и закрыл глаза.

Приятная истома разлилась по телу, ноги и руки стали ватными, а голова — лёгкой и невесомой. До моих ноздрей донёсся запах дыма, и я потянулся наощупь к волшебному косячку за новой порцией.

Вторая далась легче. Задержав дыхание, так учили опытные армейцы в больнице, я открыл глаза, выпустив дым кольцами. Ольга фыркнула и забрала у меня косяк.

— В чём различие между психопатом и нормальным? — спросил я, чувствуя, как лицо растягивается в идиотской улыбке.

— Неправильная постановка вопроса, — хрипло ответила Сладкая, окружая нас облаком дыма, — В психиатрии ставят различия между социопатами и психопатами. Нормальных психиатрия не наблюдает.

— Окей. Так в чём? — она передала мне косяк, и я приложился к нему, глядя, как тлеет белая бумага.

— Социопат не организован, имеет склонность к непоследовательным действиям. Часто живёт вне закона, не считается с правами других людей и организаций. Психопат, напротив, спокоен и уравновешен, внешне его практически невозможно принять за человека с расстройством личности.

— Ты прям как по учебнику, — хохотнул я, — Значит ты — организована, спокойна и уравновешена?

— По большей части, — с улыбкой ответила Оля, — Как и ты.

— Я, по–твоему, психопат?

— Ты убивал людей. Нормальным тебя точно не назовёшь, — фыркнула она, забирая у меня косяк.

— Сейчас я этого не делаю, — я нахмурился, смотря на свою руку, которая стала такой невесомой, словно её и не существовало.

— Ну, это довольно странно для твоего диагноза, — Оля затянулась и замолчала на секунду, держа дым в лёгких. Выдохнув, она продолжила, — Обычно психопаты не останавливаются до тех пор, пока их не поймают. А ловят их очень, очень редко.

— Почему?

— Психопат последователен. Свои преступления он совершает чётко и слаженно, действуя по отработанной схеме, тщательно заметая следы. Иногда профайлерам удаётся вывести его из равновесия с помощью какой–нибудь уловки в СМИ, но это редкость. Он не глуп, благодаря тому, что у психопата не развит определённый отдел мозга, который отвечает за эмпатию, — она затянулась ещё раз и протянула самокрутку мне, — Он может мыслить иначе. Продумывая каждый свой шаг и анализируя. Психопат не поддаётся эмоциям, он холоден, и благодаря этому его тяжело поймать.

— Интересно, — промямлил я.

Затянувшись, я обжёг пальцы. Перехватив самокрутку большим и указательным, я протянул её Ольге. Она взяла её, а потом достала откуда–то сбоку стакан с водой. Сделав последний глоток ядовитого дыма, она бросила косяк в стакан, и он потух с громким недовольным шипением.

Когда этот звук прекратился, и в помещении воцарилась тишина, нарушаемая только нашими глубокими вдохами, я завёл вторую руку под голову и закрыл глаза. Даже говорить сил не осталось. В ноздрях гулял резкий запах сгоревшей конопли, из головы разбежались все мысли, мышцы расслабились и тело обмякло.

— Удачный момент, чтобы меня грохнуть, — лениво брякнул я, — Я даже пошевелиться не могу.

— Я тоже, — шепнула Ольга, а потом она хихикнула, — Отличный момент, чтобы меня трахнуть. Мне насто–о–олько похер, — протяжно сказала она, и заливисто рассмеялась.

— Зачем я курил, — со стоном вырвалось из меня, — Я бы тебя трахнул. Но у меня не встанет.

— Побочный эффект конопли, — снова хихикнула Сладкая, — Никогда не верь бабам, Лазарев. Мы хитрые, изворотливые, лживые твари.

— Бубубу, — пробубнил я.

— Я серьёзно. Вот ты смотришь на меня, и что ты видишь? Маленькая, беззащитная, слабая. Одним словом — женщина. А на деле всё не та–а–ак.

Я невольно ухмыльнулся:

— Да ну?

— Ага, — коротко вздохнула Оля и замолчала.

Каким–то внутренним чутьём я определил значение этой паузы, и решил спросить:

— Как ты это сделала? — вышло почти серьёзно, но лицо продолжало жить своей жизнью и широко улыбаться.

— Не скажу–у–у, — противно пропищала она, — Тогда ты будешь знать все мои секреты, а я этого не хочу.

Я ухмыльнулся.

Ну и ладно.