ИГ/РА

— Сегодня ко мне заходили, — произнесла хозяйка напряжённым голосом, — И спрашивали о вас.

— Я в курсе.

— Я ничего не сказала, — поспешно добавила она.

— И это я тоже знаю, — я устало посмотрела на неё и потянулась к кофейнику. Наливая себе дымящийся чёрный кофе, судя по запаху — арабика, я продолжила, — Не волнуйтесь, я не связана с криминалом. Просто я появилась неожиданно, а Лазарев и Агеев не любят сюрпризы.

Татьяна судорожно закивала головой:

— Понимаю, понимаю.

— Как ваши дела с дочерью? Есть какие–то изменения? — спросила я, отпивая первый глоток.

Послышался глубокий вдох, а затем она заговорила:

— Ариадна стала замкнутой. Не хочет со мной разговаривать, обвиняет меня в том, что я не верю ей.

— Простите, но она имеет на это право. Вы действительно ей не верите, — я пожала плечами и встретила ожесточившийся взгляд холодных глаз, — Татьяна, сколько времени прошло после вашего развода с мужем?

— Полгода.

— Я бы посоветовала вам открыто не вступать в отношения с другими мужчинами, пока что. Для девочки это травма, она ждёт, что отец вернётся и ожидает от вас того же.

— Он изменил мне и уехал, — выплюнула она в ответ, — Он не вернётся.

— Я понимаю. Но с позиции ребёнка вся эта ситуация выглядит как предательство со стороны взрослых. А вы своими действиями только подливаете масла в огонь, — я сделала глоток действительно хорошего кофе, и улыбнулась ей, — Всё наладится, просто нужно немного терпения.

— Спасибо, — потупив глаза, сказала Татьяна.

На такой весёлой ноте мы провели около часа. Я рассказала ей несколько случаев из моей практики, объясняя на примерах, как лучше вести себя с бунтующим ребёнком. Когда из школы вернулась и сама виновница торжества, я уединилась с ней в её комнате и провела разъяснительную беседу, вытирая детские слёзы обиды.

Возвращаясь неспешным шагом к дому Игоря, я снова напевала какой–то глупый и давно забытый мотив.

2008

— О, Господи, ты когда–нибудь перестанешь пыхтеть, как паровоз? — проскулила я, поморщившись от едкого дыма, который заполнил салон машины.

— Ты мне ещё повякай тут, Сладкая, — рыкнул Лазарь, — Сиди, музыку слушай, пейзаж за окном разглядывай.

Сделав приёмник погромче, он снова затянулся и выдохнул приличный клуб дыма через ноздри. Я откинула голову назад, и подёргала затёкшим запястьем, прикованным наручниками к двери. Громкие басы ударили по моим мозгам, и я в десятый раз за последние два часа посетовала про себя на то, что наёмник не любит классическую музыку. Из колонок продолжал орать голос солиста Rammstein, кажется, так называется культовая немецкая рок–группа.

Через десять минут я не выдержала, и заорала благим матом, пытаясь перекричать музыку:

— Выключи эту хрень, я не могу это слушать.

Звук стал чуть тише, и я благодарственно выдохнула. Но моё дыхание мгновенно застыло, потому что правая рука Лазаря бросила недокуренную сигарету в открытую пепельницу; а затем потянулась к моей голове и сильные пальцы вцепились в мои волосы.

— Красавица, либо ты не портишь наше путешествие, пока я не передам тебя твоему хозяину, — прошипел он, дёрнув меня на себя, — Либо я врежу тебе, чтобы ты притихла. Поняла?

Я попыталась кивнуть, но его рука на моих волосах сжалась ещё сильнее, из глаз брызнули слёзы, и я тихо пискнула от боли.

— Я не слышу: поняла или нет? — в его интонациях снова засквозил лёд, он буквально потрескивал.

— Поняла, — промычала я.

— Прекрасно, — промурлыкал он, отпустив меня.

Я сразу отодвинулась от него подальше, и взглянула на свою руку, в которую от его действий впился металл наручников. На моём запястье выступил кровавый след, и я принялась растирать содранную кожу пальцем, морщась от боли.

— Куда ты меня везёшь? — спросила я, не поднимая головы.

— В Москву.

Я тихо чертыхнулась, из моих глаз снова полились слёзы, но на этот раз не от боли.

Из Москвы будет невозможно выбраться. Там Ратмира знает каждая собака, и никто не встанет у него на пути. Мне повезло, что он взял меня с собой в Киев, это была банальная удача. Но теперь он не допустит такой ошибки.

— Я хочу в туалет, — пролепетала я, надеясь использовать свой последний шанс.

Мы уже проехали Шимск, и сейчас машина двигалась вдоль озера. Слева было только чисто полюшко, но вот справа мелькали деревья. Скорее всего, там был лес, не факт, что большой, но чем чёрт не шутит?

— Останови машину! — потребовала я.

Лазарь хмыкнул, и одарил меня пренебрежительным взглядом.

— Останови, или я нассу тебе на обивку, — я прищурилась и поёрзала на сидении.

Качнув головой, он всё–таки начал притормаживать. Машина подпрыгнула на неровной обочине, и я бросила полный надежд взгляд на густые заросли.

Я должна попытаться убежать. Если я этого не сделаю, я уже никогда себя не прощу.

Лазарь вышел из машины и обошёл её спереди. Его пальто распахнулось, представив моему взору идеально сидящий чёрный костюм и такую же, почти траурную, рубашку, когда открывал дверь с моей стороны и отстёгивал наручники. Я выбралась из авто и встала перед ним, запрокинув голову.

— Что, будешь помогать?