Ignoto Deo

На наш взгляд, слабость подобных утверждений заключается в смешении институциональных религий и феномена религиозности, который не может быть сведен только к этим формам. Что же касается вышеуказанных тенденций, мы не видим в них противоречия. Скорее, здесь наблюдаются взгляды с разных точек зрения на одну и ту же проблему[167]. Главное здесь то, что граница между религиозным и эстетическим становится все более условной и расплывчатой. Впрочем, сам Е.Г. Яковлев признает существование в современном обществе нового синкретического сознания[168], хотя и резко его критикует. Например, рассматривая рок-музыку, он отмечает ее близость к мистицизму и иррационализму традиционного религиозного сознания, и делает следующий вывод: "все это свидетельствует о болезненности и уродливости художественно-религиозной картины мира, возникающей в современном буржуазном обществе"[169]. С последним выводом вряд ли можно согласиться: взаимопроникновение религиозного и эстетического, религии и искусства само по себе не может расцениваться как "болезнь" (хотя для отдельных "контркультурных" явлений это, возможно, и справедливо).

Таким образом, мы можем сделать вывод о несомненной близости (хотя и не тождестве) религиозного и эстетического. Как искусство, так и религия обращаются к духовной жизни человека и по-своему интерпретируют смысл и цели человеческого бытия, отражают мир в форме художественных образов, зачастую постигают истину интуитивно, путем озарения. Но искусство имеет более широкие возможности образного отражения мира, выходящие за пределы религиозного сознания. Религия же, как и наука, претендует на объективное, системное объяснение мира, не довольствуясь одними лишь художественными образами. Эстетическое и религиозное во многом пересекаются друг с другом (особенно в современной культуре), но в то же время обладают своими неповторимыми особенностями, подобно тому, как сами искусство и религия влияют друг на друга, не сводясь к одному знаменателю. Тем не менее, сегодня существует устойчивая тенденция к "ремифологизации" культуры, возникновению синкретического сознания, отчасти уже воплощенного в так называемой "новой религиозности".

2. Феномен новой религиозности

2.1. Новая религиозность: к определению понятия

Понятие "новая религиозность" и его производные ("новые религии", "новое религиозное сознание", "новые религиозные движения", "нетрадиционная религиозность" и т.д.) широко используется в современных гуманитарных науках (прежде всего, в религиоведении и культурологии). Так, по словам П.С. Гуревича, "феномен нетрадиционной религиозности - одно из характерных явлений современной духовной жизни. Суть его состоит в распространении вероучений, не связанных с привычными, традиционными религиями. Спектр этих увлечений довольно широк. Не случайно по-разному обозначаются они и в культурологии: "внеисповедная религиозность", "светский гуманизм", "эзотерическая (т.е. предназначенная для посвященных) культура", "бунтарские духовные искания", "внеконфессиональная (т.е. внеисповедная) религиозность". Эти термины не все точны и удачны…"[170] Сам П.С. Гуревич предпочитает пользоваться понятием "новые религии"; но, на наш взгляд, правомернее говорить о "новой религиозности"[171].

Однако сам этот термин "новым" назвать нельзя. Выражение "новое религиозное сознание" использовали еще русские мыслители Серебряного века (Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, Н.А. Бердяев и др.), вдохновленные идеями всеединства и богочеловечества В.С. Соловьева. Для них это было, прежде всего, движением за возрождение христианства, его освобождением от догматизма и примирением со светской культурой. Например, Бердяев резко выступает "против трех исторических сил, трех могучих течений, сходящих со сцены и вступающих на сцену истории: 1) против старой, омертвевшей церкви, старого, остановившегося религиозного сознания и освященной им государственности, 2) против позитивизма и атеизма, старого рационалистического сознания и освященной им социал-демократической лжерелигии, 3) против анархического иррационализма, хаотической мистики и основанного на них общественного нигилизма" и противополагает им "новое религиозное сознание, условно именуемое неохристианством"[172]. Заметим, что современная новая религиозность скорее относится к "хаотической мистике", столь нелюбимой Бердяевым. Тот же автор указывает и на приближение эпохи "нового средневековья", по сути своей религиозной[173].