Ignoto Deo

Некоторые авторы говорят о "новом язычестве", расширительно трактуя этот термин (не как "возрождение национальной веры", но как современное мировоззрение в духе "New Age"). Например, В.П. Крутоус говорит о связи "новоязычества" не только с новыми религиями, но и со всей современной культурой: "Феномен новоязычества связан с системой культуры как минимум в трех плоскостях, в трояком отношении. Во-первых, он есть частное проявление общесистемных закономерностей - таких, как кризис культуры и др. Во-вторых, восходящая к Ницше оппозиция культура - контркультура является для данного феномена поистине материнским лоном. И, в третьих, очевидно родство новоязычества с подсистемой так называемой массовой культуры"[193]. Нам кажется, что автор несколько преувеличивает значение "дионисически-контркультурного" в формировании "новоязычества", но в целом мы согласны с его выводами и считаем, что феномен новой религиозности можно трактовать и как "новое язычество".

Наконец, многие исследователи говорят о "ремифологизации" современной культуры, о "новой архаике", указывая на активный процесс формирования и широкого распространения новых мифологий в обществе (причем между мифологией и религией в широком смысле часто не проводится резких границ)[194]. Вопрос о соотношении новых мифологий и новой религиозности мы подробно рассмотрим в разделе, посвященном современной массовой культуре.

Таким образом, феномен новой религиозности известен под разными названиями и исследуется с различных сторон и точек зрения. Обобщая рассмотренные выше подходы, попробуем дать свое определение новой религиозности[195], для чего предварительно обсудим две ее важнейших характеристики: "нетрадиционность" и "новизну".

Что касается критерия "нетрадиционности", то под этим обычно подразумеваются "нетрадиционные религии", т.е., неукорененные в культуре и, как правило, привнесенные извне в результате миссионерской деятельности[196]. Критикуя это определение, Л.И. Григорьева отмечает необходимость понимания "нетрадиционности" как качественной новизны, изначального противопоставления традиционным религиям в целом[197] и в частности, указывает на процессы глобализации и современного неорелигиозного творчества, приводящие к такому противопоставлению. Мы также будем придерживаться такого понимания "нетрадиционности", поскольку само по себе привнесение чего-либо извне еще не означает качественных различий с "традиционными" религиями. К тому же, поскольку мы говорим не о религии (в узком смысле), а о религиозности, постольку нас интересует "нетрадиционность" в качестве принципиально новой парадигмы сознания, религиозной картины мира. При таком понимании "новизна" включает в себя не только хронологический критерий, но и качественное отличие от "традиционности".

Интересный взгляд на "нетрадиционность" религий предложил современный философ В. Штепа. Он полагает (ссылаясь на работы К. Леонтьева и Р. Генона), что современные "традиционные" религии, в сущности, не имеют отношения к подлинной "Традиции", а потому нет особой разницы между ними и новой религиозностью. Когда в культуре и обществе побеждают материалистические тенденции, Традиция сменяется анти-традицией, открыто ей противостоящей, а потом - контр-традицией, как бы пародирующей Традицию. Контр-традиция (инверсия) "перехватывает" традиционные "инициатические, мифологические и эзотерические формы, наполняя их нео-спиритуальным содержанием. К нему относятся все разновидности сугубо современного психоцентрического оккультизма, ничего общего не имеющего с аутентичными оккультными традициями, но, парадоксальным образом, очень легко смыкающегося с новейшими тенденциями в современной науке, некогда столь гордившейся своим рационализмом. Однако это буквальное "возрождение" внешних форм исторической "цветущей сложности" на деле является ничем иным, как продолжением того же "вторичного упрощения", поскольку все эти формы уже совершенно внутренне опустошены. Инициация в них давно уже стала пустой, механической обрядностью, живая мифология вытеснена догматикой, эзотеризм - экзегетикой и апологетикой, а интуиция метафизических ноуменов подменена переживанием тех или иных феноменальных "чудес" "[198]. В целом можно согласиться с В. Штепой: в современном обществе от подлинных религиозных традиций, как правило, сохранились лишь названия. "Традиционные" религии в современном мире вынуждены жить по законам этого мира. Но все равно новая религиозность гораздо радикальнее "традиционной", поэтому мы говорим о ее качественной новизне, выражающейся не просто в модернизации вероучения и культа (как это делает большинство "традиционных" религий) или даже в свободном заимствовании разнородных форм и элементов как у "традиционных учений", так и у массовой культуры, но в религиозном творчестве как таковом, в появлении новых идей, отражающих качественно новые трансформации современной культуры и общества.