Игольное ушко

Они забросили мертвую овцу в джип и поехали дальше. Спина Фабера успела изрядно промокнуть, и он понял, что порвал почти всю заднюю часть плаща.

– Боюсь, я совершенно испортил эту вещь, – сказал он.

– Что ни делается, все к лучшему, – заметил на это Том.

Уже скоро они вернулись в его коттедж. Фабер скинул с себя плащ и промокшую куртку-спецовку, а Том повесил ее сушиться над печкой. Фабер уселся рядом с ней.

Пастух поставил чайник, а потом поднялся наверх за новой бутылкой виски. Фабер и Дэвид пытались отогреть руки.

От внезапного звука выстрела оба чуть не подпрыгнули на стульях. Фабер мгновенно метнулся в прихожую и вверх по ступенькам. Дэвид в кресле последовал за ним, но только до подножия лестницы.

Тома Фабер застал в маленькой, но почти пустой комнате высунувшимся из окна и грозившим кулаком куда-то в небо.

– Промазал, – с досадой сказал он.

– В кого вы стреляли?

– В орла.

Снизу донесся смех Дэвида.

Том прислонил ружье к стене рядом с картонной коробкой, откуда достал бутылку виски, и первым стал спускаться вниз.

Дэвид уже успел вернуться в кухню, поближе к теплу.

– Это первая овца, которую мы потеряли в этом году, – заметил он, возвращаясь к мертвому животному.

– Ага, – кивнул Том.

– Нужно будет непременно огородить тот овражек нынешним летом.

– Ага, – снова согласился Том.

Фабер почувствовал едва уловимое изменение атмосферы – что-то стало не так, как всего несколько минут назад. Они все так же сидели, пили и курили, но в поведении Дэвида ощущалось беспокойство. Фабер дважды поймал на себе его пристальный взгляд.

Потом, после долгой паузы, Дэвид спросил:

– Том, ты сможешь разделать эту тушу?

– Ага.

На этом Дэвид и Фабер попрощались с хозяином. Тот даже не поднялся, и до двери их проводил только пес.

Прежде чем запустить двигатель, Дэвид снял с креплений ружье, перезарядил его и снова водрузил на место. По пути домой у него произошла еще одна смена настроения. Он вдруг стал на удивление словоохотлив.

– Я учился летать на «спитфайерах». Замечательные «птички»! По четыре пулемета на каждом крыле – американские «браунинги». Скорострельность – тысяча двести шестьдесят выстрелов в минуту. Боши почему-то предпочитают пушки. На их «Ме-109» только два пулемета. От пушечного попадания повреждения, конечно, серьезнее, но «браунинги» стреляют не только быстрее, но и точнее.

– В самом деле? – из чистой вежливости отозвался Фабер.

– Позже на «харрикейны» мы тоже начали ставить пушки, но «Битву за Британию»[22] выиграли именно «спитфайеры».

Фабера начало выводить из себя это бахвальство.

– И сколько же вражеских самолетов сбили лично вы?

– Я лишился ног, едва закончив обучение.

Фабер всмотрелся в его лицо: вроде бы бесстрастное, но кожа на нем натянулась от напряжения так, словно готова была лопнуть.

– Нет. Я не убил ни одного фашиста. Пока, – добавил Дэвид.

Теперь Фабер по-настоящему насторожился. Он понятия не имел, о чем догадался или что мог обнаружить Дэвид, но сомнений не оставалось – хозяин что-то задумал, и причиной тому была не только ночь, проведенная Фабером с его женой. Он осторожно развернулся в сторону Дэвида, уперся ногой в проходивший по полу машины выступ трансмиссии, а правой рукой, словно невзначай, обхватил себя за левое предплечье. И ждал.

– Вы интересуетесь самолетами? – спросил Дэвид.

– Нет.

– А между тем, как я слышал, это превратилось в почти повальное увлечение – наблюдать за самолетами, как раньше за птицами. Народ покупает справочники, чтобы отличить одну модель от другой. Многие целыми днями готовы валяться на спине и смотреть в небо через бинокли. Вот я и решил, что вы, быть может, тоже такой энтузиаст.

– С чего?

– Что «с чего»?

– С чего вы взяли, будто меня это может интересовать?

– О, даже не знаю. – Дэвид остановил машину, чтобы прикурить сигарету. Они находились как раз посреди острова, в пяти милях от коттеджа Тома и в тех же пяти – от дома Роузов. Дэвид уронил спичку на пол. – Вероятно, я так подумал из-за пленки, которую нашел у вас в кармане куртки…

Еще не закончив фразу, он щелчком пальцев метнул горящую сигарету в лицо Фаберу и потянулся к висевшему над лобовым стеклом ружью.

26

Сид Криппс посмотрел в окно и сквозь зубы выругался. На лугу стояли американские танки – штук восемьдесят, не меньше. Он понимал, что идет война и все такое, но лучше бы они все же посоветовались с ним. Он охотно предоставил бы военным другое пастбище, где трава была не такая сочная. Однако теперь чертовы гусеницы фирмы «Катерпиллер» наверняка погубили его самый лучший выгон для скота.

Он вставил ноги в сапоги и вышел наружу. В поле трудились несколько солдат-янки, и ему стало интересно, заметили они быка или нет. Но, добравшись до ограды, Сид вдруг остановился и озадаченно поскреб в затылке. На его глазах происходило нечто весьма необычное: не танки уничтожали его траву и оставляли глубокие следы гусениц. Это солдаты изображали танковые следы с помощью замысловатого инструмента, напоминавшего борону.