Игольное ушко

– И тем не менее, вопреки всему этому… – Он взял со стола другой документ и зачитал цитату из него вслух: – «Наши шансы удержать плацдарм на побережье, особенно после того как немцы получат подкрепление, будут всего лишь пятьдесят на пятьдесят».

Он отложил сигару, а голос его сделался совсем тихим.

– Потребовалась совместная военная и экономическая мощь всего англоязычного мира – а это величайшая мировая цивилизация со времен Римской империи, – чтобы за четыре года получить для нас этот расклад: пятьдесят на пятьдесят. Но если вашему шпиону удастся вырваться, мы лишимся даже этого. Что будет означать лишиться всего.

Он ненадолго вперил в Годлимана пристальный взгляд, а потом взял авторучку в свои хрупкие белые пальцы.

– Не приходите ко мне с предположениями, профессор. Мне нужен Die Nadel.

Он опустил глаза и снова стал писать. Несколько мгновений спустя Годлиман поднялся и тихо вышел из комнаты.

27

Сигаретный табак сгорает при температуре 80 градусов по Цельсию, но при этом раскаленная часть на кончике сигареты всегда окружена слоем пепла. Чтобы причинить мало-мальски серьезный ожог, сигарету необходимо держать прижатой к коже человека не менее секунды, а скользящее прикосновение не способно причинить вреда. Это касается даже глаз, поскольку движение век при моргании – это вообще самая быстрая непроизвольная реакция человеческого тела. Только дилетанты мечут в противника сигареты, а Дэвид Роуз, собственно, таким и являлся, пусть и взбешенным, жаждущим действия, но любителем. Для профессионала это пустяк.

Вот и Фабера не отвлекла сигарета, брошенная в него Дэвидом. Что неудивительно, так как она лишь скользнула по его лбу и упала на металлический пол джипа. Он попытался выхватить у Дэвида ружье, но это оказалось ошибкой. Фабер сразу понял: вместо этого ему следовало мгновенно достать стилет и нанести Дэвиду колющий удар. Конечно, у Дэвида, вероятно, появился бы шанс выстрелить, но он никогда прежде не наводил оружия на человека и никого не убивал, а значит, возник бы момент колебания, которым Фабер и воспользовался бы, чтобы покончить с ним. Фабер списал этот непростительный просчет на свою недавнюю расслабленность, на овладевшие им простые человеческие эмоции. Но больше таких промашек он не допустит.

Дэвид взялся за ружье двумя руками – одной держал его за ствол, другой – у казенной части, и уже успел примерно на шесть дюймов вытащить его из пазов, когда Фабер сумел одной рукой схватиться за ствол. Дэвид потянул ружье на себя, но несколько секунд Фаберу удавалось удерживать его нацеленным в лобовое стекло.

Фабер был силен, однако Дэвид обладал совершенно исключительной мощью. Четыре года мышцы плеч, бицепсы, кисти рук передвигали его тело в каталке, и от этого развились почти до аномальных параметров. Кроме того, он успел взяться за ружье обеими руками, а Фабер держал его только одной, да и та находилась под неудачным углом.

В какое-то мгновение, когда ствол оказался направленным ему в живот, а палец Дэвида уже пристроился на спусковом крючке, Фабер почувствовал, как близка его смерть.

И он рванулся вперед и вверх, словно пытаясь катапультироваться из своего сиденья. Его голова ударилась в брезентовую крышу джипа, когда ружье выстрелило, оглушив и болью резанув где-то позади глаз. Стекло со стороны пассажирского сиденья разлетелось вдребезги, и сквозь пустую раму сразу же стали хлестать струи дождя. Фабер изогнулся всем телом и откинулся назад, но не на свое сиденье, а поперек тела Дэвида. Обеими руками он вцепился Дэвиду в шею и стал сдавливать ее большими пальцами.

Дэвид между тем старался переместить ружье снова между ними, чтобы выпустить заряд из второго ствола, но оружие было слишком длинным. Фабер заглянул ему в глаза и прочитал в них… Неужели? Взгляд Дэвида выражал радостное возбуждение. Ну конечно! Он наконец-то получил возможность вступить в бой за свою страну. Но затем выражение его лица изменилось, когда организму стало не хватать кислорода, и он начал бороться за каждый вдох.

Дэвид отпустил ружье, отвел локти как можно дальше и нанес Фаберу обеими руками колющий двойной удар под ребра.

Лицо Фабера исказилось от боли, но он не отпускал горла Дэвида, понимая, что сможет выдерживать удары дольше, чем враг – обходиться без воздуха.

Дэвид тоже это осознал. Скрестив перед собой запястья, он постарался оттолкнуть Фабера от себя хотя бы на несколько дюймов, и когда между их телами образовалось небольшое пространство, он ударил Фабера снизу-вверх по рукам, разомкнув тиски на своем горле, а потом кулаком правой руки нанес мощный, но явно не отработанный на тренировках удар по голове, который пришелся Фаберу в скулу, и у того помутился взгляд от наполнившей глаза влаги.

Фабер ответил серией ударов по корпусу, пока Дэвид продолжал сажать все новые синяки на его лицо. Однако противники находились слишком близко, чтобы за короткое время нанести друг другу действительно серьезный ущерб, хотя более значительная физическая мощь Дэвида начинала сказываться.