Игра

Сара стоит, вцепившись руками в спинку стула, на котором сидела перед этим. Оба американца вернулись на свою сторону большого стола, встав как одна команда: рядом друг с другом, но не слишком близко.

— Ты кто? — спрашивает американец. — Как тебя зовут?

— Да пошел ты! — отвечает Мистер Френч. — Вот как меня зовут.

— Эй, мудак, — огрызается американка. — Мы здесь все в одной лодке, знаешь ли. Нам всем велено было приехать сюда. Мы все потеряли… — Она запинается, колеблется, теряет запал. — У нас у всех кого-то забрали.

Француз с подозрением поочередно смотрит на них.

— Я вас не знаю. Мне сказали прийти сюда, а вы все уже здесь, вместе ждете. Может, вы это сделали. Может, она у вас.

Сдавленный всхлип вырывается из горла Сары, привлекая его внимание. Она говорит тихо, перемежая свои слова короткими, отрывистыми всхлипами:

— Моя дочь… исчезла. Кто-то… кто-то зарезал мою собаку. Мою милую, безобидную собаку. Сегодня они пришли в мой дом… где спали мои дети… и они забрали мою маленькую девочку. Даже мой муж не знает! И теперь ты появляешься здесь… в таком виде… едва говоря по-английски… И у тебя хватает наглости стоять здесь и нас же и обвинять?

Мужчина не отвечает, но Линда замечает, что он отводит глаза, как будто устыдившись на миг.

— Она права, — подает голос американка. — Я хочу сказать, вы только взгляните на этого парня. Вы когда-нибудь смотрели «Заложницу»? Понимаете, эти французские арабы… Именно этим они и занимаются.

— Подождите, — говорит американец. — Пока мы ни в чем не можем быть уверены. Нет никаких доказательств. — Он бросает виноватый взгляд в сторону Сары. — Извини, но это и тебя касается.

Она широко распахивает глаза.

— Зачем мне выдумывать такое?

— Я не говорю, что ты это выдумала. — Он поднимает раскрытые ладони в обезоруживающем жесте. — Может, этот парень потерял кого-то, а может нет, но мы не можем высказывать расистские предположения, основываясь на каком-то фильме с Лиамом гребаным Нисоном. Если мы хотим продвинуться дальше, нам стоит выказать немного больше доверия и выяснить, как мы сюда попали.

Сара качает головой.

— Я не могу ему доверять. Так же, как не доверяю и тебе. Это сделал мужчина. Это всегда мужчина, и я не буду доверять никому из вас, пока моя девочка не… — Она не договаривает, кажется, снова собираясь разрыдаться, только ее воспаленные, налитые кровью глаза уже не в силах выдавить слезы.

— С другой стороны, — медленно произносит американка, указывая большим пальцем на мужчину рядом с ней, — я не могу ни за кого поручиться, но если твою девочку похитили сегодня, значит, это не мог быть он. Как мы уже говорили, мы летели из Нью-Йорка на одном самолете. По крайней мере, это я точно знаю. Я видела его на пересадке.

— Спасибо, — кивает мужчина.

— Я должна указывать на очевидное, серьезно? — вмешивается Линда. — Мы говорим о пяти похищениях по всему земному шару. Неважно, видела ты его в Нью-Йорке или нет, это дело рук не одного человека. Это нечто большее, какая-то организация.

Серьезность такого очевидного заявления задевает за живое, и ощутимое напряжение в комнате вновь превращается в давящий, безотчетный страх.

Американец опускается в кресло и смотрит на остальных.

— Почему бы вам не присесть? Из-за вас я на взводе.

— Не хочется мне сидеть, — бормочет Сара, но как только садятся остальные, машинально уступает. Даже француз присаживается в кресло, что, наверное, кстати, потому что он выглядит все бледнее и слабее.

Для Линды сейчас все эти четверо собравшихся за столом в уютной комнате так похожи на множество обессиленных свидетелей! И она задается вопросом, что за истории они расскажут.

— Хорошо, слушайте, — решается американец. — Давайте я начну. Меня зовут Бретт П…

— Подожди, — перебивает его девушка, сидящая рядом. — Думаешь, это хорошая идея раскрывать свои имена здесь?

— Почему нет? Я уже назвал его тебе, а этих людей я знаю так же хорошо, как и тебя, согласись? К тому же тот, кто это делает, должно быть, знает обо мне намного больше, чем просто мое имя. Мне скрывать нечего. — Он снимает очки и медленно и методично протирает линзы рукавом пальто. — Меня зовут Бретт Палмер, мне тридцать девять лет. Я родился и вырос в Нью-Йорке. Если не верите, можете найти меня в соцсетях, только там особо не на что смотреть. Я самый обычный чувак. Я не знаменитость. Определенно не олигарх. Насколько мне известно, я не бешу людей сильнее, чем кто-либо другой. Я никогда не заводил интрижек и не нарушал закон. Я бы не стал специально кому-то вредить. Наверное, я пытаюсь сказать, что…

— …ты невиновен? — заканчивает за него Линда.