Игра

— Нет. Нет, скорее другое. — Он водружает очки обратно. — Я пытаюсь сказать, что во мне нет ничего исключительного. В этой комнате я не знаю никого. Мне незнакомо это здание. У меня нет никакой связи с этой страной. Другими словами, я не могу провести никакой параллели со всем этим. И судя по выражению лиц всех присутствующих, полагаю, что я такой не один. Что касается первого впечатления, то кажется, что единственная черта, объединяющая нас всех, — то, что у нас нет абсолютно ничего общего. Конечно, я могу ошибаться, и если это так, прошу, скажите, потому что только что мне пришлось прилететь с другого конца света, чтобы получить хоть какие-то ответы, а прямо сейчас мне не кажется, что я приблизился к тому, чтобы понять, что происходит.

К немалому удивлению Линды, следующим, кто заговорил, оказалась Сара:

— Я Сара, и я не вижу в этом никакого смысла. Я не узнаю вас, люди. Я не знаю, почему это случилось, но я не заслуживаю такого. Никто этого не заслуживает. Это извращение. Это зло.

В комнате воцаряется молчаливое согласие. Огонь погас, превратившись в тлеющие угли. Не задумываясь о том, что они могут лежать здесь лишь для декорации, Линда дотягивается до поленьев из ближайшей стопки и добавляет парочку. Они начинают тлеть.

— Линда, — говорит она, и больше ничего. Дерево нагревается и вспыхивает оранжевым пламенем.

— Я Мэгги. Моего сына похитили почти два дня назад. С тех пор я не говорила с ним. Я даже не знаю, жив ли он еще… — Она делает глубокий вдох и помахивает одной рукой перед глазами, как будто они накрашены тушью, но это не так. — Ему восемь лет, и сейчас он за полмира, в Миннесоте, бог знает где. Мне прислали единственную фотографию, и больше ничего, кроме этих дурацких гребаных сообщений.

— Два дня, — шепчет Сара, пряча лицо в ладони. — О боже.

— Кто-нибудь смог ответить? — спрашивает Мэгги. — У кого-нибудь получилось, допустим, поговорить с этими людьми?

Все качают головами.

— Только сообщения, — говорит Линда. — Односторонние инструкции. Никаких требований о выкупе.

— Но это должно быть ради денег, — предполагает Сара. — Зачем еще кому-то делать такое?

Мэгги тяжело вздыхает.

— Не думаю, что это ради денег. Поначалу думала, но… Тут что-то не сходится. Самолет сюда обошелся мне в тысячу долларов. Они — кто бы эти они ни были — могли получить эти деньги. Они могли бы получить тысячу долларов за одну ночь работы, и мой сын сейчас был бы дома. Вместо этого они как будто действительно хотели, чтобы я потратила деньги на этот полет. Они хотели, чтобы я оказалась здесь, в этом здании, среди вас. Почему здесь? Кто-нибудь понимает? И вообще, кому принадлежит это место?

— Та женщина на входе, — кивает Линда. — Она хозяйка, но я не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение. Она сказала, что они получили анонимное бронирование на эту встречу, и я ей верю. Честно говоря, мне кажется, что эта гостиница была выбрана из-за названия, только и всего. Что-то очевидное для нас всех. Тайное место встречи.

— Ах да, — произносит Мэгги. — «Gamekeeper’s Inn». Потому что все это просто игра, верно? Типа старая добрая забава. Я одна тут что-то пропустила? Все это какая-то шутка?

— Ты не… — заговаривает Бретт, но останавливается, прочищает горло и начинает снова: — Кто-нибудь из вас имеет отношение к играм? Я имею в виду, может, вы все играете в игры, работаете с играми или что-то в этом роде?

— Неужели я похожа на любительницу игр?

— Нет. Думаю, что нет.

— Я немного играю в онлайн-бинго, — признается Сара, и Линда замечает, как впервые на ее щеках проступает небольшой румянец. — Ничего серьезного, несколько игр то тут, то там. Первое, что пришло мне в голову, когда… когда это случилось — то, что мой телефон взломали через сайт. Что, возможно, меня шантажируют из-за моего выигрыша. Кто-нибудь из вас делает онлайн-ставки?

Опять качают головами.

— «Gamekeeper’s Inn», — повторяет француз, встревая в разговор. — Это не может быть м-м-м… совпадением. — Он пристально смотрит на Линду. — Ты сказала, что веришь ей, этой хозяйке. Почему мы должны верить тебe? Думаю, мы должны привести ее сюда.

— И что дальше? — спрашивает Бретт. — Угрожать ей? Вырвать парочку ногтей? Ладно, а после мы возьмем провода и аккумулятор от машины и начнем выпытывать правду друг у друга. Это, конечно, должно решить проблему.

— Звучит справедливо. — Мэгги сердито смотрит на француза. — И, думаю, всем ясно, с кого нам надо начать, так? Эта рана у тебя на лбу выглядит отвратительно. С кем-то боролся?

Молодой мужчина в ответ только хмурится и под столом засовывает руки в карманы пальто.

— Вот, — подводит итог Сара, — именно поэтому у нас есть только один выход. Есть только один способ доказать, кто мы такие. Мы должны пойти в полицию. Вместе. Если никто из нас не станет играть по их правилам, не станут же они…

— Никакой полиции, — резко перебивает француз.

— Почему нет? — Сара набрасывается на него. — Что ты скрываешь?

Он не отвечает, но вместо него говорит Бретт: