Игра

— Я устанавливаю границы — никаких сосков и промежности. Видишь? — Чтобы продемонстрировать, она подняла одну руку, закрыв грудь, а вторую с бокалом опустила между ног. — Тут главное закрыть стратегически важные места. Как только ты запостишь обнаженку — все, интрига закончится и ты улетишь в сабреддит в течение часа. Для чего вообще с этим дерьмом заморачиваться, если мои сучки ASMR платят мне две штуки баксов в месяц только за то, чтобы я ела гребаные «Доритос» у микрофона.

— Затем, что это весело, — сказала Лиза, — и это проще простого. К тому же то, что они могут с моего разрешения за мной подглядывать, вовсе не значит, что у них есть какое-то право на мое тело или не давать мне прохода.

— Все так, — кивнула Глюк. — Только знают ли они об этом?

— Не знают — им же хуже. Большие пушки, помнишь? — Лиза ухмыльнулась и подмигнула. — Эй, спорим, мой ахэгао разнесет вас, сучки, в пух и прах. Зацените, им нравится это дерьмо.

Она откинула голову назад, скосила глаза и высунула язык, громко пыхтя, как будто мучилась от какого-то безумного мультяшного оргазма. Эми фыркнула и сделала то же самое, закатив глаза и застонав.

Глядя на их лица, Глюк, похихикивая, сунула кончики пальцев в свой бокал и побрызгала себе на лоб, как будто это пот, затем высунула язык и уставилась на свой нос, пока все разноцветные волосы в поле зрения не стали двоиться. Они продолжали гримасничать, когда музыку снова приглушили, привлекая внимание к их утрированным визгам экстаза с заднего сиденья лимузина, и все втроем разразились хохотом.

— Ладно, Валентайн! — вскричала Лиза, вытирая глаза. — Ты меня уделала. Это было круто.

Глюк просияла. Она была в своей стихии. Немного окосевшая от алкоголя, но в состоянии эйфории.

— Хорошо, дамы… — Это была Лола, их гид с микрофоном. Глюк видела, что фотограф так и торчал в проеме, только теперь вместо камеры у него в руках была стопка белой бумаги, которую он протягивал ближайшей к нему девушке. — Пожалуйста, возьмите по одному экземпляру распечатанного согласия и передайте бумаги дальше.

Глюк, сидящая в самом конце ряда, получила бумаги последней, и чтобы изучить их, ей пришлось зажать бокал между бедер. Там оказалось больше дюжины скрепленных степлером листов, заполненных с обеих сторон мелким шрифтом. Она попыталась прочесть первую страницу, но буквы расплывались. Было жарко даже с работающим кондиционером, и средиземноморский просекко здесь должно быть покрепче.

Она спросила Эми, о чем речь в контракте.

Эми пожала плечами, перевернув всю стопку на бедро в поисках места для подписи.

— Что-то насчет того, что можно публиковать, а что нет, и все в таком духе.

— Правда? — Глюк с сомнением пробежалась по параграфам, затем начала тихо зачитывать их Эми: — «Участник, который собственноручно подтвердил, что достиг возраста согласия и в дальнейшем именуемый „Игрок“, что означает и включает в себя как самого участника, так и любого уполномоченного им представителя, который может быть назначен от имени интересов игрока с момента начала действия этого соглашения на неопределенный срок…» Тебе не кажется, что оно слишком сложное?

Эми, выгнув бровь, посмотрела на нее.

— Ты что, серьезно сидишь и читаешь все эти условия, перед тем как нажать на своем айфоне кнопку «принять»?

— Нет! Конечно, нет!

— Вот именно. Хочешь знать, что я на самом деле думаю о слишком сложном? — И она одним росчерком оставила свою подпись на обратной стороне, не прочитав ни слова. Не желая казаться занудой, Глюк повторила за ней.

39 Первый игрок

Мэгги чувствует, как миллионный за эту короткую неделю приступ головной боли становится все сильнее.

— Еще один игрок, — повторяет она, слыша в собственном голосе усталость и нытье. — Мне только что пришлось пролететь через полмира, чтобы попасть сюда. Что делает шестого игрока таким особенным, что мы все должны идти к нему?

— Я не собираюсь никуда идти, — ворчит Сара, засовывая телефон обратно в карман. — Мне сказали добраться сюда, я добралась. С меня хватит. Довольно. Мы пойдем в полицию, все вместе, и я верну свою девочку.

— Ты что, не слышала, что я только что сказал! — восклицает Бретт. — Ты знаешь, на что они способны? Они сломали ему ногу, как будто это пустяк.

— Но это именно то, чего они хотят! — внезапно повышает голос Сара. — Это то, что им нужно. Что бы они ни пытались сделать, что бы ни хотели нам доказать, они потерпят неудачу, пока мы не будем напуганы и разобщены. Мы сообщим все вместе куда следует, и какую бы больную игру они ни затеяли, она тут же закончится. Неужели вы не видите? Каждую минуту, которую мы зря тратим на то, чтобы плясать под их дудку, каждую минуту, пока мы играем по их правилам, полиция могла бы уже их искать.

— Извините, но об этом не может быть и речи, — возражает Мэгги, но машет Саре рукой, привлекая ее внимание, и когда Сара смотрит на нее, Мэгги прикладывает палец к губам и показывает на отключенные телефоны, лежащие на столе перед игроками. — Они слушают, — одними губами произносит она.

— Да мне плевать! — бросает Сара.