Зубр посмотрел на меня как на сумасшедшего, но шустро полез наверх двухэтажной кровати, я взлетел туда вслед за ним. В этот миг в сортире послышался грохот, а затем в узкий коридор вылезла чудовищная голова голема, собранного из человеческих тел, туда же ввалилась Маришка, зашипела полоснула паучьей ногой по голому черепу, пытаясь первой продраться внутрь казармы, но щелчок акульих зубов заставил её неуклюже отпрыгнуть назад, пропуская пятиметрового урода вперёд. Тот, к счастью, застрял в узком коридоре, но схватившись за дверной проём уродливыми лапами начал медленно, но верно протискиваться вперёд. Впрочем, и уродливый осьминог, несмотря на свою массу, будто паста из тюбика продолжал втекать внутрь, как и ещё одна пара ужасных големов выбивших другие окна и начавших протискиваться внутрь казармы.
— Они явно не читали детскую сказку про теремок, — странно спокойным голосом произнёс Зубр, — если вся эта хрень влезет внутрь, то теремок точно не выдержит.
Подтверждая его слова, по крыше ударило будто десятитонным молотом, и через весь потолок побежала широкая трещина. Самый малый из человекообразных големов уже до половины протиснулся в своё окно и смотрел на нас такой злобный радостью, что ещё три дня назад я бы, наверное, сразу умер от остановки сердца, но за последние дни мы немного пообтерлись, попривыкли.
Хотя прийти в дрожь есть от чего: надбровные дуги, слепленные из тазовых костей, глаза из сгнивших черепов, ресницы из бахромы человеческих трепещущих пальцев, а вот зубки не человеческие, а будто изогнутые полые острые трубки, специально предназначенные для скорейшего изъятия из человеческих тел разнообразных жидкостей, преимущественно крови и превращенных в желе мозгов.
Я просто плюнул в эту рожу и повернулся к Зубру, пихая ему в руки осточертевший щит.
— На счет три активируй артефакт.
Вчера вечером я раз пять перечитал инструкцию по применению, но в них не было повода для разночтений. Артефакт активируется мысленным приказом, и срабатывает через пять секунд после полученного мозгового импульса.
Я еще раз обвел пространство глазами: мелкий уродец уже протащил через оконный проем две первых пары рук и цепляясь ими за все подряд, втаскивал свое костистое туловище внутрь, осьминог тоже большей частью был уже тут, Маришка не выдержав медлительности голема, нетерпеливо начала проталкиваться внутрь, застряв вместе с ним в дверях и теперь бестолково топталась на его черепе и даже из трещины в потолке уже показались изогнутые когти, раздирающие перекрытия и штукатурку.
— Раз.
— Ты уверен?
— Два.
— Хотя ты прав, деваться все равно некуда.
— Три.
Пять.
Я вытащил из разгрузки химический факел.
Четыре.
Запихнул в подмышку меч.
Три.
Надломил красную трубочку.
Два.
Подбросил ее под потолок в сторону открытого подвального люка.
Один.
Маришка, осьминог и голем пробились-таки внутрь, одним рывком сжирая разделяющее нас расстояние.
Ноль.
— Аил би бэк…
Нас окружили две переливающиеся сферы, вокруг которых обвились застывшие щупальца и лапы, как паучьи, так и собранные из десятков разнокалиберных костей, облепленных гниющей плотью. Застыли и тысячи золотистых искорок, насытивших весь воздух внутри аномалии, и пламя, которое вспыхнуло вокруг летящего факела.
Вспышка.
Боль.
Тело раздирало на части, будто и щупальца, и лапы добрались-таки до нас, расчленяя на тысячи кусочков.
Вспышка.
Плеск воды и непроизвольный стон, вырвавшийся у меня из груди, удар по ногам и падение на одно колено.
Боль.
На меня будто в единый миг нагрузили десяток мешков с картошкой, заставив рухнуть и на второе колено, а голова чуть не взорвалась от невероятной боли.
Судя по сообщению, в это время давление составляло пять бар, но чудодейственное наноботы смогли как-то преодолеть это несоответствие, а вот повышенное количество кислорода не должно было оказать негативного воздействия, так что по отношению к нему всё осталось неизменным.