Игра

Такси останавливается рядом, и я открываю дверь, толкая Лаклана внутрь, с облегчением видя, что он не сопротивляется. Водитель смотрит на нас в зеркало заднего вида, но я играю трезвую американку.

— Дом четыре, Норт Ист Секус Плейс, — быстро говорю я ему и, посмотрев на меня и Лаклана, он кивает.

— Ага, — говорит он. — Тяжёлая ночка?

— Можно сказать и так, — говорю я себе под нос.

— Добро пожаловать в Шотландию, девочка, — говорит он с натянутой улыбкой, и мы спускаемся по дороге.

Лаклан резко падает на мое плечо всем своим весом, но я все же оборачиваю руку вокруг него, крепко держа. Не уверена, пытаюсь ли я успокоить себя или его. Мы оба в шоке.

— Мне так жаль, — бормочет он, голос такой высокий, он практически плачет. — Мне так жаль, лапочка.

— Шшш, — тихо говорю я ему, сжимая плечо. — Все в порядке.

Он качает головой.

— Нет, я никогда не буду в порядке. — И после этого он не говорит ничего.

Когда мы добираемся до его квартиры, я расплачиваюсь с таксистом пачкой американских долларов, лежащих на дне сумочки, и помогаю Лаклану выбраться из машины. Он может стоять, но с трудом. Я прислоняю его к двери и шарю по карманам его джинс в поисках ключей. В другой день и другое время, я бы пошутила на тему того, что лапаю его, но сегодня не до шуток. Я не представляю, как мы в ближайшем будущем вообще будем о чём-то шутить.

Открываю дверь и тащу его вверх по лестнице. Мы оказываемся внутри квартиры, Лионель и Эмили выходят, чтобы поздороваться, нуждаясь в том, чтобы их выгуляли. Но, как только они видят Лаклана, становятся менее дружелюбными. Как если бы они не были уверены, что этот мужчина действительно их хозяин.

Я веду Лаклана прямо в кровать, на которую он сразу же падает. Поворачиваю его на бок и затем цепляю поводки к Эмили и Лионелю. Сейчас поздно, я не тружусь одевать намордник на Лионеля и быстро выгуливаю их вокруг парка.

Кажется, собаки расслабляются со мной, но я взвинчена. Не имею понятия, как буду спать сегодня после всего этого. Я хочу поговорить с кем-нибудь об этом, но боюсь. Лаклан такой закрытый, и было бы нечестно по отношению к нему рассказать кому-то еще, что он натворил, даже если это был бы кто-то типа Стефани, которой я рассказываю многое, кто не станет судить ни меня, ни его.

Я решаю умолчать об этом на данный момент и думаю, что может однажды смогу поговорить об этом с Тьерри. Они с Джоном не выглядели удивленными тем, что произошло. Может, избиение кого-то это нормально для шотландской культуры, понятия не имею, хотя тот факт, что нам с ним надо было удирать из паба из-за полиции, не вяжется с моей теорией.

Опять же, у меня здесь осталось не так много времени. Хотя сегодня мы и объявили нас парнем и девушкой, настоящей парой, и даже если я знаю, что каждый день влюбляюсь в него, я просто не уверена, куда мы движемся. Если я уеду, что будет тогда? Отношения на расстоянии? Это вообще работает?

А если я останусь, если это вообще возможно? Смогу ли я справиться с ним и всеми его демонами? Это единичный случай или начало чего-то большего? Он сказал, что его прошлое позади и мне необходимо верить в это, но я не могу делать вид, что он не может пасть жертвой своей тьмы. А если это лишь намёк на то, что будет, достаточно ли я сильна, чтобы пробиться к нему? Чтобы выжить? Подобное это слишком, для этих новых отношений.

Я вынуждена напомнить себе, что я, возможно, опережаю события. Этот вечер, каким бы пугающим и ужасным не было увидеть его в гневе, может быть просто случайностью, и у нас вместе может быть красивая история любви.

Все так запутано. Абсолютно все. И я запуталась. Почему все не может быть просто? Почему я не могу просто любить его, и почему он не может просто любить меня и почему любовь не может быть единственным, с чем нам надо справляться? Вместо этого, прошлое держится за него и у наших отношений есть срок годности.

Я люблю сломанного, раненного мужчину, который может разрушить нас обоих.

Понятия не имею, каким образом это все может закончиться хорошо.

Позже, той же ночью, я забираюсь в постель и делаю все, чтобы не открывать снова своё ожесточённое сердце. Я хочу вырвать его, хочу закрыть. Я напоминаю себе обо всем красивом и открытом.

Но затем он переворачивается, хватает меня за руку и крепко держит.

Так крепко.

Его глаза закрыты, и когда он говорит, я едва его слышу:

— Кайла, — хрипло говорит он. — Я люблю тебя.

И я начинаю рыдать.

А он опять засыпает.

Глава 22

ЛАКЛАН

Я сплю без сновидений. Ни кошмаров, ничего. В каком-то смысле так даже хуже, потому что, когда я просыпаюсь и медленно начинаю осознавать, где я и что произошло прошлым вечером - что ж, думаю кошмар был бы предпочтительней. По крайней мере, я бы знал, что он не реален.

А это реально.

Моя голова пульсирует с тошнотворной болью, во рту привкус гнили и кислоты, словно я могу попробовать на вкус своё собственное чертово сердце. Костяшки жжёт в тех местах, которые снова и снова били того мужика.

Я противен сам себе.

Это чувство ранит больше всего.

И я до ужаса боюсь открыть глаза.