Игра

— Вы, игроки в регби, думаете, что вы важные шишки, так ведь? Словно вы лучше остальных. И можете делать все, что, нахрен, вздумается. Что ж, нет. Я знаю все о тебе, ты жалкий говнюк. Ты хочешь, чтоб у тебя было все, но ты этого не заслуживаешь, не как остальные из нас. — Он смотрит над головой Лаклана на меня и в его глазах столько отвращения, что мне практически становится дурно. — Почему бы тебе не пойти и не позаботиться о своей подружке-китаезе и оставить мою в покое.

У меня такое чувство, словно меня ударили в лицо. У меня уходит секунда, чтобы осознать, что он только что назвал меня гребаной китаезой, одним из самых старых, неактуальных расистских терминов. Я не могу даже думать, или дышать или реагировать, кроме как безмолвно смотреть на него, будто я даже не уверена, кто я сейчас. Но, черт возьми, если эти слова не заставляют меня ощущать себя мусором.

В отличие от моей, реакция Лаклана незамедлительная.

Лаклан вскакивает из-за стола и с ужасающим рёвом, заглушающим весь паб, оборачивается и бьет парня прямо в лицо. Достаточно сильно, чтобы кровь вылетела из его рта, достаточно сильно, чтобы звук хруста костей осел где-то внутри меня.

Парень отлетает назад, но не падает. Он хватается за лицо, все ещё улыбаясь, хотя клянусь, я вижу, как зуб выпадает у него изо рта, и его глаза дразнят Лаклана.

Но на это уже нет времени. Лаклан подлетает к нему, кулаки сжаты, плечи подняты, взгляд самый безумный, какой я только видела. Он похож на кого-то совершенно другого и если у парня есть хоть какие-то мозги, он уберётся отсюда к черту, потому что не думаю, что Лаклана можно остановить.

И он этого не делает. Парень пытается ударить и попадает Лаклану в челюсть, но тот даже не уклоняется и не двигается, просто принимает удар и продолжает наступать, словно ничего не случилось. И когда он подходит снова, он подходит с кулаками и парень летит назад через стулья и чьи-то столики.

Лаклан прижимает его к полу и бьет кулаком в нос.

Щеку.

Подбородок.

И опять.

И ещё раз.

Снова и снова и снова.

Буйное, одичавшее животное.

Тот же звук ломающихся костей и пролитой крови, словно кто-то шлепает два куска мяса друг о друга, повторяющаяся игра слов.

Кошмар.

— Прекрати это, перестань! — кричит девушка, пытаясь оттащить Лаклана.

Это заставляет его прерваться лишь, чтобы оттолкнуть ее и проорать:

— Заткнись, сучка. — Тьерри и Джон пользуются случаем и, наконец, приходят в себя, вскакивая со стульев, и бегут к ним, пытаясь оттащить его назад.

— Отвалите, — кричит Лаклан, нанося ещё один удар. Парень теперь на столе, беспомощно стонет и едва двигается. Его лицо все в крови. Лаклан тянется за бутылкой пива, разбивает ее о край стола и держит у горла парня.

— А ну, нахрен, извинись перед ней, — возмущается Лаклан, его собственное лицо забрызгано кровью того парня.

Но парень не может даже говорить. Наконец, Джон и Тьерри действуют сообща и, сильно дёрнув, оттаскивают Лаклана назад.

Лаклан просто стоит там, глядя на парня, в то время как в пабе все молчат. Даже музыку выключили. Слышно лишь как парень пытается двигать своей сломанной, окровавленной челюстью и тяжёлое, хриплое дыхание Лаклана.

Внезапно Тьерри вручает мне мою сумочку и шепчет:

— Вы оба должны уйти прямо сейчас. — Он едва уловимо кивает на бармена, который звонит в полицию. — Уже вызвали полицию, вам обоим надо выбираться отсюда.

Я безмолвно киваю, снова начиная чувствовать свои конечности.

Ненавижу признавать, но, когда я тянусь и хватаю Лаклана за руку, мне страшно. Не то чтобы я думала, он причинит мне боль, я просто не уверена, что в этот момент он хотя бы знает, где он и кто я.

Он вздрагивает от моего прикосновения, но медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я убираю руку, теперь мои пальцы красные и липкие.

— Мы должны идти, — говорю ему, мой голос пищит. — Пожалуйста?

Он мгновение смотрит на меня, пока, как будто бы, наконец, не узнает меня. Затем кивает и поворачивается, мчась прочь из бара, отпихивая стулья со своего пути.

— Я обо всем позабочусь, — говорит мне Тьерри, кладя руку на спину и подталкивая меня. — Просто забери его домой.

Я облизываю губы и бегу за Лакланом, догоняя его на улице. Он идёт так быстро, так торопится, что я вынуждена перейти на бег.

— Лаклан, Лаклан, поговори со мной, — умоляю я.

Он ничего не говорить, просто продолжает идти. Наконец я вижу такси, едущее в нашем направлении, и торможу его. Когда оно замедляется, я быстро снимаю кардиган с сумочки и вытираю кровь с его лица. Если он будет выглядеть слишком грязным, таксист может не взять нас.

Он позволяет мне сделать это, такой послушный, хотя и не смотрит на меня, он неверующе смотрит в пространство. Я понимаю, теперь мой кардиган в чьей-то крови, но, по крайней мере, Лаклан снова похож на человека. А не на того, кем он был в пабе. Я до этого много раз видела драки в баре, но такие - никогда.

То, что было там, это грубо и жестко. Чрезвычайно опасно.