Игра

Уже много месяцев я здесь... и ради чего? Так далеко идти, нет выхода, просто падение, бесконечное падение.... Сколько ещё? Так больше не может продолжаться... Я так больше не могу...

(фыркает, иронически усмехается)

Дура! Не смотри вперёд... Ха!

(перекатывается на колени, снова собираясь с силами)

Он смог это сделать. Он смог. Но он чокнутый, аномалия... Ему это было выгодно, не то, что мне, он это он, а не я... А какая мне выгода? Никакой... Я умру, другого выхода нет. Может быть, в этом моя выгода – определённость, неизбежность проигрыша. Да, в этом есть свобода... в определённости. Ну и ладно. Тем лучше. Я не могу убежать домой к маме... не могу вернуться... Сожги все мосты, сказал он, осознанно, умышленно, злонамеренно. Вот что он сказал. Сожги всё.

(встаёт, держа плед, голова опущена, думает, переваривает)

Вернуться? Ха! Я не вернулась бы, даже если б могла. Вернуться? Вернуться к чему? К тому первобытному состоянию, которое я называла жизнью? Никогда этому не бывать, ни за что. Человек не может снова вновь стать обезьяной, а я не могу вновь стать человеком.

(бросает плед на кушетку, шагает, говорит задумчиво, разумно)

Я скорее умру, чем вернусь обратно. Да, там было довольно легко... и правда, это именно то, что имеет значение. Это истина. Я лучше умру, занимаясь этим, чем буду жить, как я жила. Я лучше проиграю здесь, чем преуспею где-то ещё. Да, в этом моя сила, в этом моя выгода. И его, должно быть, тоже. Какая ещё выгода здесь может быть? Предназначение? Судьба? Карма? Фигня всё это! Что там ещё есть? Моя выгода в проигрыше. Смерть моя победа.

(внезапно осознаёт)

О, чёрт, это и есть сдача! Вот о чём он говорил. Сдайся. Освободись от надежды, освободись от желания, освободись от ожиданий. Я не могу умереть, если я уже мертва.

(она заворачивается в плед и сворачивается калачиком на диване)

Отдохнуть. Мне нужно не забывать про отдых. Когда я спала? Кто знает. День, ночь, день, ночь... есть ли там ещё мир? А был ли он когда-нибудь? Как я могла так ошибаться? Какая же я была дура, но всё, хватит. Я сделаю это, либо умру, просто и ясно. Моя жизнь полностью разбита вдребезги, но впервые всё имеет смысл.

(постепенно замирает)

Сделаю либо умру. Не важно, что это будет, но уже не то, что раньше. Всё кончено, навсегда.

(почти спит)

Всё, что я хочу, это вырезать себя из этих сетей...

(бодро садится)

Есть! Надо поесть! Мне надо не забывать есть. Энергетические батончики и хорошая вода, говорил он...

(она поднимает с пола распечатанный батончик, разворачивает его, откусывает, заворачивает, бросает обратно)

Ну вот, поела. Довольна? Ах, да, несколько дней назад я свалилась на несколько часов. Это было мило. Приняла душ, поела супу, почувствовала себя почти чистой... потом всё снова началось. Неужели это было всего несколько дней назад? Может, неделю. Как будто целую жизнь... кажется, что тогда я была другим человеком... Не оглядывайся назад. Зачем? Доверяй процессу, говорит он. Здесь работают высшие силы, говорит он. Созерцай образ, говорит он. Да, я понимаю, но это не помогает, когда приходит эта тошнота, когда мои кишки выкручивает наизнанку, мой ум начинает гореть, и энергии слишком много для моего тела...

(встаёт, подходит к ноутбуку, печатает и говорит вслух)

Письмо номер девяносто... какое? Девяносто два? Эй, ты там? Знаю, тебя нет, но кажется, что есть. Вчера разговаривала с Кэти, она звонила, чтобы удостовериться, что с её младшей сестрой всё в порядке. Она спросила, не кажется ли мне, что у меня душевный кризис, а я так устала, что нечаянно сказала правду: «Да мне вообще пофиг!». Полагаю, в последнее время я часто так говорю, потому что она сразу надулась, и спросила, отвечаю ли я так на все вопросы. Она спрашивала чисто риторически, но секунду подумав, я поняла, что да, это и есть мой ответ на каждый вопрос. То был один из тех потрясающих моментов ясности, осветивший тёмный уголок, который казался уже никогда не будет чистым. Да мне вообще пофиг! Ахххх. Это было похоже на то, когда принимаешь ванну после долгого перерыва, смывая с себя слои грима, которые уже превратились в корку, и выходишь такой весь розовый и свежий, и на три кило легче. Быть в мире, но не принадлежать ему, ты говорил. Я сейчас именно в таком состоянии. Я не плохая, не злая, не подлая, я просто больше не принадлежу миру, я инородная, отдельная вещь. Какое освобождающее прозрение! Как здорово сбросить всю эту мерзость и быть таким чистым. Спасибо сестричка! Да, никогда не знаешь, откуда это придёт. Оправить!