Игра

(встаёт, шагает с блокнотом, читая то, что только что написала, держа блокнот в одной руке, дирижируя своими мыслями ручкой в другой руке, тихо, очень внимательно проговаривая то, что читает...)

Нет, нет, нет, не верно... это же... я же... а может, верно? Должно быть... но ведь этого не может быть! Но должно быть так... но как? Если это верно, то... Если это верно – а это верно – тогда... ну же, прошу тебя, не надо... Стоп. Стоп. Всё, что ты должна, это смотреть, просто смотреть!

(останавливается, наклоняется вперёд, делает глубокие вздохи)

Дыши, он говорит мне... как будто я могу забыть дышать... Он сказал, что я даже не знаю, как дышать...

(выпрямляется, направляет внимание на дыхание, успокаивается)

Ха! Смешно! Как может человек не знать, как дышать? Боже, у нас нет шансов. Единственный человек, который может мне помочь, и что он говорит? Дыши, говорит он, больше отдыхай, пей воду, не сопротивляйся...

(кричит вверх)

Хороша помощь!

(момент озарения)

Всё верно... не сопротивляйся... он так сказал... не сопротивляйся. Разве я сопротивляюсь? Мне кажется нет, я пытаюсь не сопротивляться... Да, я сопротивляюсь. Конечно, сопротивляюсь. Я сдираю с себя кожу по кусочкам, это так мучительно, как я могу не сопротивляться? Идти маленькими шажками, вот как. Один шаг за раз... не смотри вперёд... не беспокойся об успехе, только о следующем шаге... и это заберёт всё, что у тебя есть.

(подходит к столу, шарит в бумагах возле ноутбука)

Где же это?.. Где?... А, вот оно. Вот.

(читает)

«Боль приходит от сопротивления. Ты не можешь не сопротивляться, но ты можешь уменьшить сопротивление, и не сопротивляться желанию сопротивляться».

(прерывается, чтобы немного подумать, потом продолжает)

«Сдайся и позволь, вот ключ. Сдайся, позволь процессу разворачиваться. Когда становится плохо, ты борешься с ним. Перестань бороться и дай ему происходить. Это не делание, это позволение.» ОК, да, я понимаю это, но это не значит, что я могу это сделать...

(снова смотрит в бумаги, читает)

«Да, ты можешь это сделать... это одинаково для всех... маленькими шажками, по одному...» да, да... «иногда, когда что-то отпадает, оно отпадает слоями».

(откидывает бумаги в сторону, теперь более радостно)

О боже мой, всё правильно, это отпадает слоями. Вот что это значит. Просто хватай лоскут и сдирай, а за ним потянется всё остальное... вввушшш! И всё – нету.

(в восторге)

Ха! Смешно! То, что я думала никогда не уйдёт... просто ушло. И это даже не заметно, пока не присмотришься. Ты смотришь и говоришь: О боже мой, меня так сильно беспокоило... не важно... моя карьера, мои взгляды, друзья, деньги, будущее, а теперь я даже не помню, почему. Неужели меня и правда это заботило?

(продолжает с удивлением)

И это не больно и не болезненно, ты просто оглядываешься и видишь, что это дерьмо просто пропало. Оно висело на мне как свинцовые гири, как обуза, как мусор. А теперь оно где? Какая разница! Ушло и всё! Как странно. Я думала, мне придётся продираться с потом и кровью сквозь каждый миллиметр лжи, но иногда они просто... смываются... Исчезают, просто пропадают.

(хватается за голову)

Господи, мой ум никогда не перестанет бежать. Нужно расслабиться...

(подбирает плед и оглядывается; роняет его и отталкивает кушетку от камина к задней части сцены, лицом к зрителям, освобождая пространство; расстилает плед на полу перед камином, садится в позу йоги, пытается сосредоточиться, дышит, пытается успокоиться и контролировать дыхание несколько мгновений, затем падает на пол, изрыгая мольбы)

Боже мой! Боже мой! Что я наделала! Мама! Мамочка! Мамочка... О, нет, нет, нет... Мамочка, пожалуйста... я хочу домой...

(скрючивается в позе эмбриона на полу, начинает рыдать и раскачиваться, баюкает плед как куклу, издавая гортанные рыдания, в конце концов поднимается, садится, сгорбленная, уставшая, выдохшаяся)