Игра

– Да, да, – говорит Бретт. – Нам всем приходилось нелегко. Я вырос в Браунсвилле, в Бруклине, в двадцатидвухэтажном жилом комплексе. Мать работала на трех работах, чтобы свести концы с концами, и мы засыпали под звуки выстрелов. Серьезно. К десяти годам я бывал на похоронах детей чаще, чем на днях рождения. Чтобы получить стипендию в колледж, мне пришлось на многое пойти, я с трудом заработал деньги, делал такие вещи, которыми не горжусь, но такова жизнь. Но это не значит, что я заслуживаю застрять здесь с тобой, в этом куске дерьма, который называется машиной. Жизнь всегда не сахар, парень.

Воцаряется молчание, а затем Линда спрашивает:

– Какие вещи?

– Что?

– Ты сказал, что делал вещи, которыми не гордишься. Что это за вещи?

– Это просто фигура речи. Ничего криминального, офицер.

Ной замечает что-то, мелькнувшее на лице Бретта, но предпочитает не развивать эту тему, потому что может сказать то же самое про себя.

Вскоре они покидают Глазго, и по обе стороны дороги начинают вырастать отвесные скалы, обозначая начало Шотландского высокогорья. Ной вспоминает тех муравьев, которые движутся к пропасти навстречу своей бессмысленной гибели, и по спине у него бегут мурашки.

Машина несется сквозь снегопад, и даже на заднем сиденье Ной чувствует, каким скользким становится покрытие дороги. Линда еще больше напрягается, если это вообще возможно, костяшки ее пальцев, вцепившихся в руль, кажутся белыми.

Проходит еще немного времени, возвышенность справа внезапно расступается. Больше нет ни городов, ни очертаний, ни ориентиров; только кажущаяся бесконечной полоса сплошной непроглядной черноты.

Ной заглядывает за спинку сиденья Сары – для этого ему приходится неловко прижаться к Бретту – и видит, что чернота снаружи на экране спутникового навигатора выглядит словно огромное пространство синего цвета.

– Мы у моря? – спрашивает он.

– Нет, – отвечает Линда. – Это озеро.

– О! – Ной снова отворачивается к черноте, и для него это кажется краем света. Край света, с которого они прямиком собираются съехать.

Почему бы и нет?

50 Пятый игрок

Остается проехать всего пятнадцать миль, когда спутниковый навигатор велит Линде в последний раз свернуть с главного шоссе.

Она сворачивает на опасную однополосную дорогу, которая извивается и поворачивается, поднимается и опускается со смертельным уклоном, так что ей ничего не остается, кроме как снизить скорость и ползти на второй передаче. Движок ревет, и внутри него раздается громкий стук.

Только сейчас до нее доходит, что даже если ей удастся удержать машину от срыва с узкой обледенелой дороги, двигатель может просто не выдержать.

Удивительно, но машина выдерживает, хотя зрение Линды затуманивается, и перед глазами пляшут маленькие черные точки. Она проехала от Лутона до Глазго с перерывом на пешую прогулку и спринт по морозу. Она могла бы пустить кого-то другого за руль, наверное, так и надо было сделать, но она чувствовала себя в большей безопасности, когда сама управляла машиной. Забег по автостраде был еще одним безрассудным шагом, из-за которого их могли арестовать, и сейчас ей не хотелось еще больше испытывать судьбу, позволяя кому-то другому попасться под полицейские радары.

Осталось всего девять миль. Лица ее странных пассажиров показались в отражении электронной карты над приборной панелью. Они были похожи на первобытных соплеменников, собравшихся вокруг костра.

Восемь. Семь.

– Мне страшно, – шепчет Сара. – Чем ближе мы подъезжаем, тем меньше видим.

Линда и сама не могла бы выразиться лучше. Вокруг ни света, ни цивилизации, только полоса разбитого асфальта в свете фар, а вскоре исчез и асфальт, осталась только утрамбованная грязь.

Четыре мили. Три.

Навигатор сине-белым свечением манит их вперед с веселой издевкой, как огни Святого Эльма.

Две мили. Одна.

Финишная прямая проходит под небольшим уклоном, так что Линда глушит дребезжащий мотор и позволяет машине катиться последнюю сотню метров на нейтралке. Она опускает стекло, напряженно прислушивается в поисках каких-либо признаков жизни, но все, что она слышит – это потрескивающий под колесами лед и стук собственного сердца.

Она переключает дальний свет фар на ближний и закрывает глаза, всего на секунду, чтобы лучше слышать. Под веками разливается спокойствие. Умиротворение, даже несмотря на грохот ее пульса. Кажется, уже очень давно ей не было так спокойно.

– Стоять! – раздается голос Сары.

Линда вздрагивает, возвращаясь в реальность, и ей требуется еще несколько мгновений, чтобы увидеть, что примерно в двадцати ярдах впереди земля резко заканчивается. Они катятся к обрыву. Она давит на тормоз, но машина продолжает скользить. На горизонте только ночь и еще одно озеро, жадно раскрывшее для них внизу свои объятия, а к Линде приходит странная пугающая уверенность, что это будет конец: легкие наполнятся водой, тело всплывет, серую плоть разорвут миноги и угри.