Игра без козырей

– Что? Фред боялся?

– По-моему, Крей произвел на него впечатление страшного человека.

– Да, это он умеет, – согласился я.

Я прочел брошюру, которую принес Чико, от корки до корки. Благодаря несчастным детям, родившимся без рук из-за того, что матери принимали талидомид, техника искусственных конечностей быстро развивалась. Когда рана полностью заживет, мне могут сделать многоцелевую руку, которая работает за счет небольших поршней, контролируемых клапанами, а управляется мускулами плеча. Кроме того, там еще есть газовый баллончик, энергией которого питаются пальцы искусственной кисти. Главное неудобство этого приспособления, насколько я понял, заключается в том, что приходится постоянно носить с собой запасной баллончик с газом, будто ты водолаз.

Многообещающим, почти фантастическим мне показалось последнее изобретение британских и русских ученых – миоэлектрическая рука. Она действует с помощью электрического тока, который дают оставшиеся мышцы руки. В брошюре бодро сообщалось, что к такой руке легко приспособиться, если ампутация сделана недавно. Чем меньшую часть конечности потерял человек, утверждал автор, тем больше у него шансов на успех. Прочитав эту фразу, я тотчас мысленно представил операционный стол и подопытную морскую свинку.

Брошюра заканчивалась победным маршем фанфар: в больнице Святого Фомы изобрели волшебную миоэлектрическую руку, которая может делать практически то же самое, что и настоящая рука, разве что на ней не растут ногти.

Руку я потерял, тут уж ничего не попишешь. Даже изуродованная и недействующая, она приносила пользу. По-моему, любая столь серьезная потеря приводит к радикальным нарушениям нервной деятельности. Мое подсознание отрицало случившийся факт: каждую ночь во сне, целый и невредимый, я участвовал в скачках, завязывал узлы, аплодировал, делал все, что требует двух рук. Я просыпался и в отчаянии обнаруживал вместо руки культю.

В среду утром я позвонил своему бухгалтеру и спросил, когда он свободен. Несколько озадаченный неожиданным изменением планов, он ответил, что свободен в пятницу. В двух словах я объяснил, что случилось и где я нахожусь. Он сказал, что навестит меня и что небольшое путешествие и морской воздух будут ему полезны.

Едва я положил трубку, как дверь отворилась и в палату нерешительно вошли лорд Хегборн и мистер Фотертон. Я сидел на краешке кровати, в темно-синем халате и шлепанцах, забинтованная рука на перевязи, подбородок свежевыбрит, волосы причесаны, от кулаков Крея на лице почти не осталось следов. Визитеры с явным облегчением отметили эти ободряющие признаки моего возвращения к жизни и, успокоившись, удобно расположились в креслах.

– Вы уже лучше себя чувствуете, Сид? – первым заговорил лорд Хегборн.

– Да, благодарю вас.

– Хорошо. Очень хорошо.

– Как прошли соревнования в субботу? – спросил я.

Они оба вроде бы удивились моему вопросу.

– Но вы же провели их? – озабоченно настаивал я.

– Конечно, – ответил Фотертон. – Сбор от проданных билетов благодаря хорошей погоде был вполне приличным.

Мистер Фотертон, высокий худой человек с вытянутым унылым лицом, все время тремя пальцами поглаживал щеку, будто сильно нервничал.

– Усыпили не только ваших патрульных, – рассказывал лорд Хегборн. – Конюхи утром проснулись совершенно одуревшими, а старик, который должен был смотреть за бойлером, спал на полу в столовой. Оксон всех их угощал пивом. Ваши люди, естественно, доверяли ему.

Я вздохнул. Ведь я и сам мог выпить с ним, поэтому у меня не было права упрекать их.

– Вчера приезжал вызванный нами инспектор, проверял состояние бойлера, – продолжал лорд Хегборн. – Впрочем, на днях предстояла и обычная регулярная проверка. Инспектор считает, что бойлер слишком стар, чтобы выдержать перемену ритма работы, и очень удачно получилось, что не вся вода в нем выкипела. Инспектор заявил, что котел взорвался бы раньше чем через три часа. Оксон назвал время приблизительно.

– Очень мило, – заметил я.

– Я присутствовал на заседании стюардов Сибери. Они включили в расписание на следующий месяц соревнования на ипподроме. – Лорд Хегборн будто отчитывался передо мной, что он успел сделать. – Одновременно ваш друг, хозяин отеля «Сифронт», начал сбор подписей под петицией в совет города, чтобы тот выкупил акции ипподрома, потому что соревнования дают приморскому городу престиж, служат бесплатной рекламой и полезны для торговли.

– Прекрасно, – обрадовался я.

Фотертон откашлялся и неуверенно перевел взгляд с лорда Хегборна на меня.

– Обсуждался вопрос… – начал он, – и было решено спросить вас… э-э-э… не заинтересует ли вас предложение… стать директором-распорядителем ипподрома Сибери?

– Стать кем? – воскликнул я, чувствуя, как челюсть у меня отвисает от изумления.

– Для меня слишком большая нагрузка быть директором-распорядителем двух ипподромов сразу. – С опозданием на год Фотертон признал то, что всем было ясно с первого дня.