Игра даэдра (СИ)

Сидящий на полу Эдриан душил уже посиневшего эльфа. Вытаращенные, сияющие красные глаза почти вылезли из орбит, рот исказился в последней попытке сделать вдох, взъерошенная голова запрокинулась.

– Эдриан, прошу тебя, – Лидия наклонилась к норду. – Он уже мёртв, хватит…

Довакин не разжимал хватки, шея мертвеца, казалось, становится всё тоньше, а костяшки Эдриана побелели от усилия.

– Остановись… – умоляла Лидия, но спутник её не слышал.

До моих ушей донёсся слабый хруст – шея эльфа все-таки сломалась, а может то был треск раздробленной гортани. От этого звука к моему горлу подпрыгнуло всё выпитое за вечер вино, но оторвать взгляд и закричать не получалось.

Лидия мягко дотронулась до плеча довакина. Он обернулся рывком, дёрнул на себя мертвеца. Я не решалась отвернуться, но с каждой секундой становилось всё сложнее смотреть на чересчур выпученные глаза убитого эльфа, которые выглядели так, будто вот-вот лопнут или выпадут из глазниц от давления. Лицо Эдриана, покрасневшее от гнева, стало безобразным. Образ красавца утонул под маской безумия и ярости, захватившей его сознание. Довакин не понимал, что происходит, не слышал, что ему говорят, не узнавал Лидию, которая отчаянно пыталась помочь.

– Уходи и уводи отсюда Вилхельма, – процедил сквозь зубы Эрандур. – Быстро.

Хотела поспорить, мол, а как же ты? Только до дрожи противный звук рвущихся жил на фоне тяжёлого дыхания убийцы погнал меня прочь по коридору, обратно к трактирщику. Меня шатало, а оскалы черепов в нишах превратились в жестокие сардонические ухмылки. В провалах костяных глазниц магический огонек проскальзывал, вырисовывая очертания фантомных сверкающих глаз и наслаивая на мёртвые лица образ задушенного эльфа.

«Беги!» – безмолвно смеялись черепа. И я бежала, гонимая их взглядами, хватаясь за стены, пока не врезалась в трактирщика и не упала в его объятия. Вилхельм выронил факел, со стуком упавший на пол.

– Что?.. – проговорил трактирщик, увидев, в каком я состоянии.

Мне не хотелось рассказывать, как легендарный герой утратил разум и кого-то убил. Возможно, даже невиновного. Горло сдавило спазмом тошноты, но я смогла невнятно сказать:

– Уходим отсюда. Пожалуйста.

Придерживая меня за плечи и постоянно оборачиваясь, Вилхельм вывел меня из кургана.

Холодный воздух и ветер ударили по лицу, очищая затуманенный взор. Я упала на колени, наскребла в горсть налетевшего в зал снега и потёрла пылающее лицо. Умыла глаза, силясь выгнать из разума отпечатавшийся образ.

– Это был призрак? – Вилхельм присел на колено рядом со мной и мягко положил ладонь на плечо.

– Не знаю, – я принялась нервно заматывать сияющую рукоять артефакта лоскутом ткани. Ритмичные движения подействовали успокаивающе. Я встала, натянула на лицо неестественно широкую улыбку, почти гримасу, и победно убрала меч в ножны.

– Думаю, твоему делу больше ничего не угрожает! – обратилась к трактирщику, цепляя его под руку.

Он подозрительно покосился и накрыл мою ладонь своей.

– А где же тогда довакин и… – нерешительно спросил Вилхельм.

– Они там, исследуют, – безмятежно выпалила я, уводя мужчину из кургана. – Скоро вернутся и всё расскажут, я думаю.

Трактирщик не стал противиться тому, что его буквально выталкивают из опасного места, назад в тепло таверны, а меня будоражил страх за Эрандура. Что если довакин посчитает жреца угрозой и голову ему оторвёт? Может быть, он уже его убил? Что в таком случае я буду делать?

– Вилхельм, мне нужно побольше вина, – поглядев на мужчину, поняла, что в вопросе выпивки он со мной солидарен.

– В погребе есть бочка, – прохрипел трясущийся трактирщик, впервые почувствовавший себя искателем приключений.

До крыльца «Вайлмира» мы почти добежали. Дверь таверны для меня была всё равно, что маяк для потерявшегося в океане фрегата. А очаг и тепло стали той самой тихой гаванью, в которую я вернулась после неистового шторма.

Мы с Вилхельмом сели на ближайшую лавку – за тот стол, где ещё осталась отбивная, поданная Эдриану и Лидии. Некоторое время я безучастно пялилась в очаг, силясь разъяснить произошедшее для себя самой.

Довакин должен быть спасителем от драконов, если я правильно поняла нордские легенды. И в противоположность вспоминалось его перекошенное лицо и пустой, как у мертвой рыбины, взгляд за мутной пеленой содеянного зверства. На что же ещё способен этот человек?

Линли несмело подошла к нашему столу и остановилась рядом, не решаясь говорить.

– Так, ну ладно, – прокашлялся Вилхельм, хлопнул по коленям и пошел к стойке. – Надо выпить и… столешницы протереть.

Я зажмурилась, сделала глубокий вдох и мысленно оставила произошедшее позади.

– Линли, – обратилась я к барду. Женщина не переставала беспокойно глядеть на меня. – А призрак, которого ты видела, он нападал на жителей деревни?

– Хм, – пухлые губы нордки сжались в линию, – не думаю. Просто появлялся вечерами у кургана, выл и пугал всех. Мы боялись подходить ближе, думали, что прогневали дух какого-то предка.

– А призрака-то, похоже, и не было, – горько усмехнулась я, пытаясь не думать о запечатлевшемся в памяти лице убитого.