Игра души

– Помоги мне опустить ее, черт тебя подери! Ты что, хочешь все потерять? Потому что именно это и случится, если кто-то притащится сюда с расспросами.

– Все потерять? Отец, о чем ты? Что с тобой такое? Бабуля напугана. А теперь ты пугаешь меня.

– Том! – орет Роджерс. – Не разочаровывай отца. Ради тебя я отдал все, ты знаешь об этом? Все!

– Но, папа… – Голос Тома дрожит.

У меня нет сил двигаться.

– Давай. Возьми ее за ноги и закинь внутрь. Вход маленький.

– Отец, если мы не поможем ей, она умрет. Посмотри, сколько крови.

Он прав. Мои глаза вот-вот закроются, и, вероятно, навсегда. Как бы мне хотелось, чтобы руки, которые держат меня, были руками Джима. Он даже мерещится мне в тени, как воспоминание, всплывающее во мраке, где хочет похоронить меня Лэрри.

Но вдруг образ Джима движется в темноте, издает громкий крик и прыжком кидается на Лэрри. Он настоящий. Это он. Как ангел, возникший из глубины моих страхов, чтобы вернуть мне простую, твердую надежду или последнее предсмертное воспоминание. И тогда я понимаю, о ком говорил Лэрри, когда спрашивал, пришли ли мы вместе.

– Джим… – шепчу я, чувствуя радость в первый и последний раз.

Джим бьет Роджерса по лицу каким-то металлическим предметом, который блестит у него в руке. В его движении я вижу ярость и отчаяние. От удара Роджерс пошатывается и роняет меня. Пока падаю, я думаю о том, что у меня было. Воспоминания относят меня к той жизни, которую я потеряла. Мгновение спустя я ударяюсь головой об пол, и все тонет во мраке.

Глава 49

Ночь 26 апреля 2011

Джим Шмоер

Конец любой истории никогда не совпадает с желаемым, но он тот, что всегда был неизбежным.

Профессор Шмоер бросился к Коре, испугав девочку, выхватил телефон из ее рук и судорожно принял вызов Оливии.

– Оливия!

– Папа! Где ты? Мама сказала, что… Ты спрашивал обо мне.

– Солнышко! Ты должна позвать на помощь. Пожалуйста. Меня похитил один человек.

– Что?!

– Прошу тебя. Запиши адрес. Позвони в полицию. У тебя есть ручка и бумага? Скорее!

– Папа, о чем ты? Ты меня пугаешь.

– Милая! Делай, что я прошу. Вызови полицию и попроси помощи. Я заперт в подвале гаража, Непонзит, улица 149, дом 16.

Под напором этих слов голос Оливии на другом конце треснул, словно расколовшаяся тарелка.

– Пап?

– Непонзит, улица 149, дом 16, – отчаянно повторил Джим.

Вдруг из прохода раздался шум открывающегося замка.

– Он идет! – испуганно воскликнула Джина.

Она узнала этот звук, как щенок, который знает, как шумит мешок с его кормом.

Малышка Кора побежала в угол и спряталась под одеяло. Джим перевел взгляд на дыру, через которую он вошел сюда.

– Я люблю тебя, Оливия, – прошептал он и положил телефон на столешницу, не дав дочери договорить.

Пригнувшись к полу, Джим забрался в проход и добрался до другого конца. Снаружи до него донеслись голоса Тома и мистера Роджерса. С полок с консервными банками Джим схватил первое, что попалось под руку. Он хотел было затаиться в темноте и устроить неожиданное нападение, когда Роджерс спустится вниз. Однако, заглянув в просвет открытого люка, он увидел на руках Роджерса Мирен, раненую и без сознания.

Он взобрался на лестницу и замер на середине, выжидая наилучшего момента. Он не знал, что из этого получится, но у него не было никаких сомнений, что лучше драться до последнего и никогда не сдаваться. Джим увидел, как глаза Мирен застыли на нем, а затем затуманились предсмертной дымкой. На ее губах запеклась кровь. Глаза были покрыты черной краской.

Не колеблясь, он бросился на Лэрри и ударил его консервной банкой по лицу. Мирен упала на пол. Мистер Роджерс закачался и рухнул назад, ударившись о металлический корпус одной из своих машин. Джим яростно заревел.

– Папа! – растерянно воскликнул Том.

Он не успел произнести свой вопрос, как Джим снова накинулся на его отца и схватил того за шею.

– Том… – задыхаясь, просипел Лэрри. – Помоги…

Нападение Джима застало его врасплох: он был ошеломлен настолько, что в течение нескольких мгновений находился в полной власти профессора.

Том смотрел на происходящее с широко открытыми глазами, будто видел перед собой привидение. Он не понимал, почему отец хотел спрятать в подвале раненую женщину и, того меньше, почему журналист, с которым он разговаривал несколько часов назад, вдруг выпрыгнул из люка и напал на его отца. Он всегда думал, что это отверстие не более чем простой резервуар для опилок и склад рабочих инструментов.

И тогда Джим произнес слова, которые открыли ему правду, как смерч, прилетевший уничтожить эту полную обманов жизнь. Один и тот же пазл у разных людей складывается в одну и ту же картинку. Однако деталь, придающая всему смысл, у каждого своя.

– За что ты поступил так с Джиной? – заорал Джим в вспышке ярости.

– С Джиной? – прошептал Том.

Его последней деталью стало это обвинение в сторону отца. Вдруг он понял, почему тот постоянно уходил работать в гараж, почему отказывался переезжать и почему так настаивал, чтобы Том сконцентрировался на учебе и забыл Джину, когда та исчезла.