Игра души

Но что означал снимок? Кто сфотографировал ее с кляпом во рту? И почему этот кто-то передал его мне? Может, это дело рук какого-то психопата, который сохранил о девочке последнее воспоминание перед тем, как лишить жизни? Улика из ее личного дела, которую я упустила? Чем больше я думала об этом, тем сильнее мной овладевало беспокойство и непреодолимое желание выяснить, что произошло. Все эти вопросы ждали своего ответа, и ее полный ужаса взгляд требовал, чтобы кто-то снова вступил за нее в бой.

Я остановилась под линией надземной железной дороги и попыталась остановить такси, но на всех машинах, проезжающих по Ямайка-авеню, горела табличка «Не работает». Я посмотрела на часы на экране телефона и увидела, что было уже за полночь. Больше часа я бродила по улицам, погруженная в воспоминания о Джине, не замечая, что каждый поворот таил в себе опасность. Я пересекала один квартал за другим, не видя ни его границ, ни очертаний. Только когда я подняла взгляд от мокрого тротуара, передо мной встали темные тени города и горящие глаза чудовищ, выползающих после заката.

На углу, опершись о стену, стоял какой-то парень в капюшоне, рядом с банкоматом валялся бездомный, пара афроамериканцев громко о чем-то спорила. Меня никогда не покидало ощущение, что незнакомцы смотрят на меня, даже если они повернуты ко мне спиной. Мне буквально мерещилось, как они облизываются, представляя вкус моей кожи. Конечно, я понимала, что все это глупости, но не могла отогнать от себя эти мысли. Как я ни старалась, мне не удавалось выбраться из той ямы, в которой однажды трое подонков решили похоронить меня заживо.

Когда я мысленно возвращалась в ту ночь, первым, что наводняло мою память, был запах. Затем появлялась светящаяся в темноте усмешка, которая вдруг превращалась в легкое прикосновение струйки крови, сбегающей по внутренней стороне бедра. Наконец, до меня доносился мой собственный голос. Словно кричал другой человек. Словно эта девушка никогда не была мной. Я находилась внутри своего тела, но оно было чуждо мне. Раны на моей коже отпечатались глубоко внутри. Я слышала свои крики, пока бежала по улице, истекая кровью. Говорят, некоторые люди, чтобы забыть травматические воспоминания, воздвигают перед ними препятствия. Однако я не могла не только создать для себя преграду, которая могла бы меня спасти. Помимо моей воли мозг снова и снова возвращался туда, в ту ночь 1997 года, желая покопаться в деталях и открыть старые раны.

Наконец передо мной остановилось такси.

– Боже правый, да вы промокли до нитки, – воскликнул таксист, как только я села в машину. – Так вы мне все сиденье испортите.

– Вы знаете, где находятся складские помещения «Лайф Сторадж» в Бруклине, недалеко от реки?

– Сейчас? Но уже полночь… Это не самое безопасное место для…

– Мне нужно там кое-что забрать. Вы подождете меня, пока я не вернусь?

Таксист помедлил с ответом.

– Ну… Я знаю, что лезу не в свое дело, но расхаживать там одной в такой час – не лучшая идея.

– Если б мужчины в этой стране умели держать свои ширинки при себе, время бы не имело значения, – ответила я с раздражением. – Вы подождете или нет?

Он вздохнул, но ответил:

– Да, но таксометр будет работать.

– Забудьте про таксометр. В это время другого пассажира вам здесь не найти. Я дам двадцать баксов, если вы подождете меня у входа. И еще тридцать, если отвезете домой, в Вест-Виллидж. Идет?

Он что-то проворчал, но по выражению его глаз в зеркале заднего вида я поняла, что он сдался. Таксист знал, что я права. Я редко ошибалась.

– Ладно. Но я буду ждать только десять минут. И ни минутой больше. Слишком часто там кого-нибудь грабят.

Машина тронулась. Таксист, казалось, был не прочь продолжить разговор, но мне требовалось подумать о Джине.

– Вдруг на тебя нападают, приставляют нож к горлу и… Господь, благослови Америку, да? Вторая поправка – на шее удавка[4]. Знаете, на что ни у кого нет права? На то, чтобы кокнуть человека прямо во время работы. Или на то, чтобы расстреливать детей в школе. Вот в чем беда. Какую страну мы строим? Любой может разгуливать по улице с оружием. Малейший спор и… Пах! Ты труп. Любой может зайти в магазин, купить пушку и выстрелить в первого встречного. На днях убили моего товарища, таксиста, за дневную выручку. Весь день ты крутишь баранку, дышишь всем этим дерьмом, слушаешь всякие бредни, а в конце дня тебя расстреливают за сотню проклятых долларов. На обратной стороне луны, наверное, хранятся остатки наших мозгов. У вас ведь нет пушки, правда? – пошутил он, смотря в зеркало.

– Я бы даже не сумела ее зарядить, – соврала я, но лишь отчасти.

Я умела заряжать оружие, но с собой у меня его не было. Несколько недель назад я положила пистолет под подушку, чтобы защититься от кошмаров.

При виде строений «Лайф Сторадж» в желудке защекотало. Легкое, нежное покалывание нервов, которое прошлось от живота до самых кончиков пальцев. Почему я прекратила поиски?

– Подождите меня десять минут. Я сейчас вернусь.