Игра души

– Мирен… Речь ведь не о том, что ее заставили прогуляться босиком или четыре раза прочитать «Аве Мария». Ее распяли.

– Знаю. Все слишком запутанно.

– И что ты собираешься делать?

– Хочу поговорить с дядей и тетей Итана. Мне не нравится то, с какой ненавистью он говорит о них. Если они отдали Джину и Итана в Маллоу, значит, были не против подобного обращения. Ты сам слышал. Мальчик сказал, они очень верующие.

– Ты знаешь, где они живут?

– Здесь, в Роксбери. Прямо позади… церкви.

– Серьезно?

Я кивнула с каким-то неясным чувством на душе. В ходе моего расследования в 2002 году, когда пропала Джина, я не обращала никакого внимания на эту религиозную сторону дела, которая теперь, казалось, была повсюду. Я знала, что Маллоу – это школа с религиозным уклоном и что дядя и тетя Джины часто ходили на мессу, но я не придавала этому особого значения. Однако теперь, после того, что случилось с Эллисон, эти сведения приобрели особое значение.

– Возможно, сейчас как раз подходящий момент, чтобы встретиться с ними, пока Итана нет дома. Он пошел в противоположную сторону.

– Ты думаешь, они смогут рассказать нам что-то, чего мы не знаем?

– Знаешь, о чем я подумала? Это любопытно. Когда о деле Джины узнали, все свелось к тому, чтобы идти по ее следу. Ее искали по пути от моста до дома ее парня. Спрашивали друзей, видели ли они что-нибудь. Прочесывали местность в поисках зацепки, которая могла привести к ней живой… Или мертвой. А сейчас… Имея в виду, что случилось с Эллисон, история Джины кажется намного… мрачнее. То, что Эллисон распяли, и то, что они учились в одной школе… Это все меняет. Как те части пазла, которые наконец позволяют увидеть весь рисунок. Сначала ты подбираешь детали, не понимая, что строишь, но потом ставишь один фрагмент, и все проясняется. Знаешь, в чем наша беда? – обеспокоенно спросила я.

Джим не ответил и только посмотрел на меня, ожидая продолжения.

– Нам не хватает слишком много деталей.

Петляя по узким улочкам между домами, мы продвигались вглубь Роксбери. Этот район был застроен без какого-либо порядка и плана. Люди воздвигали дома так, чтобы ни один сантиметр земли к западу от моста Марин не пропал даром. Большинство улиц не были асфальтированы. Груды песка, принесенного ветром с Атлантического океана, высились у деревянных домов. Краска на стенах от влажности заросла древесным грибом.

Дядя и тетя Джины жили в одном из внутренних переулков Роксбери в двухэтажном деревянном доме с серыми стенами и белыми откосами окон и дверей. Не имея точного представления об этом лабиринте улиц, добраться до их жилища было не так-то просто. Единственное, что я помнила о его расположении, это то, что он стоял в пешеходном тупике, за общинной церковью.

Профессор молча следовал за мной. К удивлению, мне было приятно чувствовать его тихое присутствие рядом. Я не понимала, зачем ему это, зачем он шел со мной, когда мог бы спрятаться в своей аудитории и жить спокойной жизнью, без потрясений и лишнего стресса. По дороге я подумала остановиться и сказать, чтобы он ушел, что он мне не нужен – что мне вообще никогда никто не был нужен, – но потом поняла, что, наверное, мне действительно было приятно не чувствовать себя… одинокой. Я тайком улыбнулась, услышав, как Джим бормочет, что ему в ботинки попал песок.

– Это здесь, – объявила я наконец, когда мы прошли между двух домов и оказались прямо позади того места, где жили Пебблз.

Мы обогнули дом и вместе поднялись на небольшое крыльцо. Под нашими ногами заскрипели деревянные доски. Джим посмотрел на меня и взглядом пожелал удачи. Я знала, что, придя сюда, он хотел лишь поддержать меня в поисках, и, возможно, поэтому я заметила это выражение в его глазах, окаймленных темно-коричневой оправой.

Я три раза постучала в дверной молоток и, глубоко дыша, стала ждать. Окружающая обстановка мне не нравилась. Этот лабиринт ветхих, стоящих вплотную домов вовсе не казался гостеприимным. Напротив, он создавал гнетущую атмосферу. Немного погодя женщина сорока с лишним лет со светлыми вьющимися волосами и удивленным лицом открыла дверь.

– Добрый день, – поздоровалась она сиплым голосом, как у музыкальной колонки, у которой отказали высокие частоты. – Чем могу помочь?

– Меган Пебблз?

– Да? – прошептала она, словно боясь говорить со мной.

– Видите ли… Я Мирен Триггс, а это Джим Шмоер. Мы журналисты-расследователи. Сейчас мы занимаемся делом вашей племянницы Джины и были бы очень благодарны, если б вы ответили нам на пару вопросов.

– Мы с вами знакомы? – обратилась она ко мне, в нерешительности сжимая ручку двери. – Мы не встречались раньше?

– Да, я… Я участвовала в поисках Джины, когда… Когда она пропала. Я была в одной из разыскных групп.

– Вы та журналистка, которая опубликовала статью в «Манхэттен пресс» и пробралась в ход поисков.

– Да, именно.

– И вам не стыдно?

– Простите?

– Я хорошо это помню. Эта статья вышла в «Пресс» с фотографией Итана, залитого слезами.

– Вообще-то я… Я не выбираю фотографии для иллюстрации статей. Это делает… газета.