Игра души

– Одна журналистка из «Манхэттен пресс» получила фотографию Джины, сделанную в то время, когда она пропала. На снимке ее насильно удерживают внутри фургона. Я говорю тебе это, чтобы ты знал: она ушла не по собственной воле. Кто-то похитил ее. Ты ни в чем не виноват, Том. На нее напали, и поэтому она не пришла домой.

Том сглотнул. Он не ожидал такого удара. Он спросил:

– Это правда?

Профессор молча кивнул.

– Можно на нее посмотреть? Фото у вас?

Джим вспомнил, что сфотографировал снимок на телефон.

– Да, но вряд ли это хорошая мысль…

– Пожалуйста, – нервно упрашивал Том. – Девять лет я думал, что Джина ушла из-за меня. Не поступайте так со мной.

Джим колебался, но наконец уступил. Он достал телефон и показал фотографию. Том с интересом смотрел на нее какое-то время, на его глазах показались слезы, но вдруг он с облегчением произнес:

– Эта девушка – не Джина.

Глава 32

«Институт Маллоу»

25 апреля 2011 Днем ранее

Мирен Триггс

Искра – и все в загадке переворачивается вверх дном, но то же происходит и в любви.

Через некоторое время я припарковала машину напротив школы Маллоу и пошла искать кафе, где Миллер согласился меня подождать. У входа в школу я увидела четыре желтых автобуса и представила, как Джина и Итан выходят после занятий и поднимаются в тот, который направлялся в Рокавей.

В тот самый момент, когда я вышла из машины, в здании школы раздался звонок. Несколько секунд спустя двери Маллоу открылись и из них полился бесконечный поток учащихся. Дети расходились кто куда: одни заходили в автобусы, другие группами присаживались поболтать на лавочки вокруг школы. Кто-то уезжал на велосипеде, некоторые забирали припаркованные мопеды и садились на них парами. В центре кипела жизнь, школьники выглядели счастливыми, и это резко контрастировало с тем образом «Института Маллоу», который я составила у себя в голове на основе того, что рассказал нам Итан, и особенно того, что произошло с Джиной и Эллисон.

Я заметила, как агент машет мне рукой через стекло кафе, и решительно направилась к нему. На его столике стояла чашка кофе и тарелка с хлебными крошками. Миллер был одет в серый костюм и черный галстук.

– Не знаю, как тебе это удается, Мирен, но ты всегда в гуще событий. Я думал, что… с выходом книги ты немного удалишься от мира. Кстати, ты не позволила сказать этого раньше, но поздравляю. Ты на витринах всех книжных магазинов. Я очень рад за тебя. То, что ты сделала для Киры… Думаю, это доказывает то, как ты нужна этой планете. Не знаешь, как у нее дела?

– Нет. Ее родители несколько раз звонили мне, но… По-моему, мне больше нечего делать в их жизнях. Мне кажется, больше туда никто не должен лезть, ты так не считаешь?

– Ты так помогла им, что благодарностей никогда не будет достаточно. Уверен, они просто хотят встретиться с тобой, чтобы сказать спасибо за то, что ты сделала для них, – произнес он подбадривающим тоном, но я сделала вид, что не заметила этого.

– Ты говорил с кем-нибудь из школы? – спросила я. – Что тебе сказали?

– Мирен… Я не могу ничего тебе рассказать.

– Ладно, – сказала я и положила снимок Джины на стол.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это такое, но имя, написанное внизу фотографии, не оставляло сомнений.

– Что это?

– Кто-то передал мне этот снимок в конверте, на котором было написано: «Хочешь поиграть?»

– Конверт у тебя с собой?

– Если ты спрашиваешь, потому что думаешь, что он может послужить вещественным доказательством, то я тебя расстрою. Мне передали его на автограф-сессии несколько дней назад. Подарки и письма двигали туда-сюда во время всей встречи. К нему прикасалось слишком много рук, чтобы что-то найти.

– Мы можем попытаться взять отпечатки или ДНК.

– Он у меня в машине. Я принесу.

– И… Каковы твои предположения? Что, по-твоему, значит эта фотография? Почему ее передали именно тебе?

– Расскажи, что ты знаешь об «Институте Маллоу», и я расскажу, что знаю я, – поставила я свои условия.

Он доверял мне, но все же я была для него потенциальной угрозой, громкоговорителем, который мог распространить информацию, способную разбередить раны.

– Да ладно тебе, Мирен. Ты же знаешь, что я не могу. Ты журналистка.

– Я не опубликую ничего без твоего согласия, Бен. К тому же ты ведь понимаешь, что мы с тобой в одной лодке.

– Не знаю, Мирен. Вряд ли мы с тобой в одной лодке. Скорее в одной буре, но не на одном корабле. Ты стремишься лететь вперед на скоростном катере, а я так не могу. Думаю, мне не стоит…

– Сначала я расскажу тебе, что мне удалось узнать, а потом ты мне. Я не буду ничего публиковать, если ты этого не одобришь. Мы все обсудим. Ты же знаешь, что для меня нет ничего важнее правды. Как и для тебя.

– Ладно, – с неохотой согласился он. Я знала, что так и будет. – Что тебе известно?