Игра Джеральда

«Это значит — как я могу знать что-нибудь о ЧЕМ-НИБУДЬ? — выпалила Руфь в ответ. Злость звенела в ее голосе, но за ней скрывалась боль. — Ты не рассказала мне, ты никому не рассказала. Ты убежала. Ты убежала как кролик, который видит тень совы на траве».

— Я НЕ МОГЛА рассказать! — вопит Джесси. Теперь она видела тень на траве, позади себя, как будто слова Руфи были волшебным заклинанием. Однако это не была тень совы, это была тень ее брата. Она слышит приглушенные смешки его друзей, знает, что он уже приготовился, но все еще не может выпрямиться, сделать хоть какое-нибудь движение. Она бессильна изменить надвигающееся, и она понимает, что именно это является сутью как ночного кошмара, так и трагедии ее жизни.

— Я НЕ МОГЛА! — снова выкрикнула она Руфи. — Я не могла, никогда не могла! Это могло бы убить мою мамочку… или разрушить семью… или то и другое вместе! Он сказал! Папа сказал!

«Мне неприятно быть человеком, сообщающим тебе именно это известие, малышок-голышок, но твой отец мертв уже двенадцать лет. К тому же мы могли бы немного разобраться в этой мелодраме. К тому же он не подвесил тебя на бельевой веревке, а потом не посадил на костер».

Но она не хочет слышать об этом, она не хочет обдумывать это — даже во сне — никакой переоценки ее покоренного прошлого; когда-то кости домино начали падать, и кто знает, когда это все закончится. Поэтому она закрыла уши, чтобы не слышать, что говорит Руфь, и продолжала смотреть на свою приятельницу глубоким, просительным взглядом, частенько заставлявшим Руфь смеяться и отступать, делать то, что хочет Джесси.

— Руфь, ты должна помочь мне! Должна!

Но в этот раз просительный взгляд не помог. «Я не думаю так, малышка. Время, когда можно было заткнуть рот, прошло, убежать просто невозможно, а проснуться — вовсе не решение проблемы. Это волшебный мир, Джесси. Ты котеночек, а я — сова. Вот так, вместе, мы и поедем. Пристегни ремень безопасности, пристегни его покрепче. Это очень быстрый экспресс».

— Нет!

Но теперь, к ужасу Джесси, начало темнеть. Может быть, это просто солнце скрылось за тучами, но она знает, что это не так. Солнце гаснет. Вскоре на летнем полуденном небе засияют звезды, и старая сова будет переговариваться с голубями. Приблизилось время солнечного затмения.

— Нет! — снова выкрикнула Джесси. — Это было два года назад!

«Ты ошибаешься, малышка, — сказала Руфь Ниери. — Для тебя это никогда не кончится. Для тебя солнце никогда не появится снова».

Джесси хотела было возразить, сказать Руфи, что та излишне все драматизирует, как и Нора, которая постоянно толкала ее к дверям, которые Джесси не хотела открывать, как Нора, которая уверяла ее, что настоящее можно улучшить, если хорошенько разобраться в прошлом — как будто можно улучшить вкус сегодняшнего обеда, если смешать его с остатками обеда вчерашнего. Она хочет сказать Руфи, как сказала она Норе когда-то, что существует огромная разница — жить с чем-то или быть в плену у чего-то. «Неужели вы, две старые дурочки, не понимаете, что культ личного — это всего-навсего еще один культ?» — хочет сказать она, но, прежде чем успевает открыть рот, происходит вторжение: рука просовывается между ее двумя слегка расставленными ногами, большой палец грубо тычется в расщелину между ее ягодицами, пальцы давят на материю шорт как раз там, где находится ее вагина, но в этот раз это не невинная маленькая рука брата, рука между ее ног намного больше ладони Вилла, к тому же она вовсе не невинна. Звучит эта отвратительная песня, в три часа дня сияют звезды, вот так.

(ты не умрешь, это не смертельно)

взрослые люди подшучивают друг над другом.