Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Как ты можешь вернуться к жизни? — спросил Эндер. Царица, спящая в шелковом коконе, не имела слов для ответа, но когда Эндер закрыл глаза и попробовал что-то вспомнить, то в его голове возникли новые образы. Кокон помещается в прохладное темное место. Но там должна быть вода, и не просто вода, а вода, смешанная с соком определенного дерева. И надо следить за температурой и регулировать ее, чтобы в коконе могли пройти определенные химические реакции. Затем ждать. Дни и недели. Ждать, пока произойдет превращение куколки внутри кокона. И затем, когда кокон из белого стал пыльно-коричневым, Эндер увидел, как он сам рассекает оболочку кокона и помогает выйти из него маленькой и хрупкой Царице. Он увидел, как берет ее за переднюю лапку и помогает добраться до гнезда, сложенного на песке из сухих листьев. «Тогда я вернусь к жизни, — прошло через его сознание. — Тогда я проснусь. Тогда я принесу на свет десять тысяч своих детей».

— Нет, — ответил Эндер. — Я не могу.

Он почувствовал муку Царицы.

— Твои дети — чудовища наших кошмаров. Если я разбужу тебя, то единственное, что нам останется, — убить тебя вновь.

В его голове промелькнули образы десятков убитых чужаками людей, и вместе с образами пришла скорбь по погибшим, такая сильная, что он не смог вынести ее и зарыдал.

— Если бы ты смогла заставить остальных чувствовать то же, что заставила почувствовать меня, то, возможно, они простили бы тебя.

И тут он понял, что это сможет только он.

«Чужаки нашли меня через передатчик мгновенной связи, воспользовались им и проникли в мой разум. Через боль моих мучительных снов они поняли меня, несмотря на то, что я проводил дни за уничтожением их флотилий. Они поняли, что я боюсь их, и поняли, что я убиваю их, не зная об этом. За несколько остающихся у них недель они создали для меня это место. Они воспроизвели и останки Великана, и детскую площадку, и выступ на скале рядом с Концом Света, чтобы я с первого взгляда понял, где искать ответ. Я — единственный, кого они знают, и поэтому они могут говорить только со мной и через меня».

«Мы — такие же, как вы, — звучало в его голове. — Мы не замышляли убийства, и когда мы все поняли, мы не вернулись для очередного нашествия. Мы думали, что мы единственные разумные существа во Вселенной до тех пор, пока не встретили вас. Но мы даже не могли представить, что мысль может рождаться в мозгу разобщенных животных, которые не могут мечтать мечтами друг друга. Откуда нам было знать? Мы можем жить с вами в мире, поверь нам. Поверьте нам».

Он просунул руки в нишу и взял кокон. Кокон был удивительно легким и вместе с тем заключал в себе все надежды и все будущее великой расы.

— Я возьму тебя с собой, — сказал Эндер. — Я буду переходить из мира в мир, пока не выберу время и место, где ты сможешь безопасно проснуться. И я расскажу вашу историю своему народу, чтобы со временем люди тоже смогли простить вас. Точно так же, как вы уже простили меня.

Он завернул кокон в свою куртку и вынес Царицу из башни.

— Что там было? — спросил Абра.

— Ответ.

— Какой ответ?

— На мой вопрос. — И Эндер не обмолвился больше ни словом о том, что было. Они продолжали осмотр еще в течение пяти дней и наконец далеко к юго-востоку от башни нашли подходящее место для новой колонии.

Спустя несколько недель он обратился к Вэлентайн и попросил ее прочитать то, что написал. Она села за компьютер и стала читать.

Написанное было повествованием от имени Царицы роя, рассказывающей обо всем, что чужаки хотели сделать, и обо всем, что они сделали; вот наши ошибки и вот наши достижения; мы не хотели вредить вам, и мы простили вам нашу гибель. С начала пробуждения их разума и до времен Великих Войн, охватывавших всю планету, изложение Эндера было сжатым и обрывочным, как воспоминания зрелого человека о раннем детстве. Затем, начав рассказ о великой матери, Царице всего, которая первой научилась беречь и обучать новых цариц, вместо того чтобы убивать или отсылать их прочь, он замедлил свой рассказ, подробно описывая, сколько раз она была вынуждена уничтожать собственных детей, цариц, которые не были ее абсолютным продолжением, пока наконец не родила ту, что отвечала ее представлению об идеале. Такого мир прежде не знал: две Царицы, любящие и поддерживающие друг друга, вместо того чтобы воевать между собой. И вместе они стали сильнее любого другого роя. Они процветали, они рождали новых дочерей, которые вступали с ними в союз. Это было началом мудрости.

И дальше Эндер говорил за Царицу роя: