Игра Эндера. Глашатай Мертвых

* * *

На Лузитании не было строительной промышленности. Когда люди вступали в брак, их друзья и родственники строили им дом. Дом семьи Рибейра отражал историю развития семьи. Передняя, наиболее старая, часть дома была сделана из пластмассовых блоков, вмонтированных в бетонный фундамент. По мере роста семьи пристраивались новые комнаты, каждая из которых примыкала к построенным ранее, так что в результате у подножия холма выстроилось пять одноэтажных построек. Позднейшие крытые черепицей кирпичные пристройки были сделаны добротно, однако безо всякой претензии на эстетически законченный вид. Семья построила только самое необходимое и не более того.

Это не было вызвано нищетой, Эндер знал — в этом обществе с полностью контролируемой экономикой не было нищеты. Отсутствие украшений и вообще какой-либо индивидуальности выказывали пренебрежение семьи к своему дому, а для Эндера — еще и к самим себе. Было видно, что Ольгадо и Куара не почувствовали той расслабленности, какая бывает обычно у людей, приходящих домой. Напротив, они стали более настороженными, менее оживленными; похоже было на то, что в доме есть какой-то скрытый источник тяготения, заставляющий их чувствовать все большую тяжесть по мере приближения к нему.

Ольгадо и Куара сразу вошли в дом. Эндер ждал у двери, пока кто-нибудь не пригласит его войти. Ольгадо оставил дверь приоткрытой, однако сам вошел, не сказав ему ни слова. Со своего места Эндер мог видеть Куару, которая сидела в передней на кровати, прислонившись к голой стене. На стенах вообще ничего не было. Они сверкали белизной. Лицо Куары отражало пустоту окружающих стен. Несмотря на то, что взгляд ее был устремлен на Эндера, она, казалось, не замечала его; она не делала ничего такого, что можно было истолковать как приглашение войти.

В доме была какая-то болезнь. Эндер старался понять, что было в характере Новиньи такого, чего он не заметил раньше, доведшего ее до такого состояния. Неужели смерть Пипо, случившаяся так давно, настолько опустошила ее душу?

— Твоя мама дома? — спросил Эндер.

Куара ничего не ответила.

— О, — заметил он. — Извини. Я думал, что ты маленькая девочка, но теперь вижу, что ты статуя.

Она не отреагировала на его слова. Довольно с него пытаться вывести ее из угрюмого молчания.

Раздались быстрые шаги по бетонному полу. В комнату вбежал маленький мальчик, он остановился посреди нее, крутнулся к двери и очутился лицом к Эндеру. Он был младше Куары меньше чем на год — примерно шести-семи лет. Его лицо выказывало, в отличие от Куары, недюжинную смышленость и необузданные желания.

— Твоя мама дома? — спросил Эндер.

Мальчик наклонился и осторожно закатал штанину. К его ноге клейкой лентой был прикреплен длинный кухонный нож. Он медленно размотал ленту. Затем он взял нож обеими руками, нацелился на Эндера и побежал. Эндер заметил, что нож был нацелен прямо ему в пах. Мальчик не скрывал своего отношения к незнакомцам.

В следующее мгновение Эндер поймал мальчика, а нож отлетел в потолок. Мальчик брыкался и кричал. Эндеру пришлось держать его обеими руками; наконец мальчик затих, потому что Эндер крепко держал его перед собой за руки и за ноги, словно ягненка, которого собираются клеймить.

Эндер пристально посмотрел на Куару.

— Если ты сейчас же не позовешь старшего в этом доме, я заберу этого зверя домой и съем его на ужин.

Куара подумала секунду, встала и выбежала из комнаты.

В комнату вошла устало выглядящая девушка с взлохмаченными волосами и сонными глазами. Вдруг она словно проснулась.

— Вы — Глашатай Мертвых!

— Sou, — ответил Эндер. (Да.)

— Nao aqui, — сказала она. — Простите, вы знаете португальский? Хотя, конечно, вы только что ответили мне, но… пожалуйста, не здесь, не сейчас. Уходите.

— Отлично, — сказал Эндер. — Что мне унести — мальчика или нож?

Он показал глазами на потолок; она посмотрела туда же.

— О нет, простите, мы весь день вчера искали его, мы знали, что он у Грего, но не знали, где.

— Он был привязан к ноге.

— Вчера там его не было. Мы всегда проверяем. Пожалуйста, отпустите его.

— Вы уверены? Мне кажется, он продолжает точить зубы.

— Грего, — сказала она мальчику, — бросаться на людей с ножом нехорошо.

Грего зарычал.

— Понимаете, его отец умер.

— Они были так близки?

По ее лицу пробежала горькая улыбка.

— Вряд ли. Грего всегда все воровал, с тех пор как он мог одновременно держать что-нибудь и идти. Но нападать с ножом — это что-то новое. Отпустите его.

— Нет, — сказал Эндер.

В ее прищуренных глазах появился вызов.

— Вы хотите забрать его? И куда? А какой нужен выкуп?

— Похоже, вы не понимаете, — сказал Эндер. — Он напал на меня. Вы не предложили мне никаких гарантий, что это не повторится. Вы не обещали даже поругать его, если я его отпущу.

Как он и надеялся, в глазах ее сверкнула ярость.

— Что вы себе позволяете? Это его дом, а не ваш!

— Вообще-то, — сказал Эндер, — я только что пришел сюда от площади, а Ольгадо ходит очень быстро. Неплохо бы присесть.

Она кивком показала на кресло. Грего продолжал извиваться в его руках. Эндер поднял его к своему лицу.