Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Он резко повернулся и подошел к терминалу, который стоял в дальнем углу комнаты. Несколькими быстрыми движениями он включил терминал, потом поднял кабель и воткнул его в розетку в правом глазу. Это был просто кабель для связи с компьютером, но на Эндера нахлынули отвратительные воспоминания: глаз великана, разорванный и сочащийся, а Эндер ввинчивается в него, глубже, до самого мозга, чтобы убить врага. Он застыл, но вспомнил, что это воспоминание — всего лишь из компьютерной игры, в которую он играл в Боевой школе. Три тысячи лет назад, но для него — лишь двадцать пять лет, не так много, чтобы забыть. Именно эти воспоминания о смерти великана баггеры извлекли из его мозга и превратили в сигнал, по которому он нашел кокон их Королевы.

Голос Джейн вернул его в настоящее. Она прошептала: «Если ты не возражаешь, пока он не отключил глаз, я хочу запомнить все, что хранится в нем».

В воздухе над терминалом начало появляться изображение. Не голографическое, а такое, каким его можно увидеть с одной точки. Эта же комната, показанная с той точки на полу, где только что сидел Ольгадо. На середине стоял высокий мужчина, размахивал руками и кричал на Миро, который стоял со склоненной головой, глядя на отца без признаков гнева. Звука не было — только изображение.

— Ты забыл? — прошептал Ольгадо. — Ты забыл, как это было?

В сцене на терминале Миро повернулся и вышел; Маркао проводил его до двери, продолжая кричать. Потом вернулся в комнату и стоял, тяжело дыша, словно загнанное животное. Грего подбежал к отцу и уцепился за его ногу, что-то крича в направлении двери, и по его лицу было ясно, что он повторяет жестокие слова отца. Маркао оторвал Грего от своей ноги и с решимостью на лице направился в дальнюю комнату.

— Звука нет, — сказал Ольгадо. — Но ведь ты слышишь это?

Эндер почувствовал, что Грего дрожит у него на коленях.

— Вот — удары, шум — она упала на пол, чувствуешь, как она упала на цемент?

— Замолчи, Ольгадо, — сказал Миро.

Изображение исчезло.

— Не может быть, ты сохранил это! — прошептала Эла.

Ким плакал и не скрывал это.

— Я убил его, — сказал он. — Я убил, убил, убил его!

— О чем ты говоришь? — раздраженно сказал Миро. — Эта была болезнь, врожденная!

— Я молился, чтобы он умер! — закричал Ким. Лицо его покрылось красными пятнами, по нему текли слезы. — Я молился Деве, молился Иисусу, молился Бабушке и Дедушке, я говорил, что готов отправиться в ад, только бы он умер, и они сделали это, и теперь я попаду в ад, и я не жалею об этом! Прости меня, Господи, но я рад!

Всхлипывая, он выскочил из комнаты. Где-то хлопнула дверь.

— Ну вот, Ос Венерадос совершили еще одно подтвержденное чудо, — сказал Миро. — Теперь их точно сделают святыми.

— Заткнись, — сказал Ольгадо.

— И он все время говорил нам, что Христос хочет, чтобы мы простили старика, — сказал Миро.

Грего била такая сильная дрожь, что Эндер забеспокоился. Он понял, что Грего шептал какое-то слово. Эла тоже заметила это и встала на колени перед мальчиком.

— Он плачет, он никогда так не плакал…

— Папа, папа, папа, — шептал Грего. Дрожь перешла в яростные судороги.

— Он испугался отца? — спросил Ольгадо с глубоким сочувствием. Эндер с облегчением отметил, что их лица были тревожными. Все-таки в этой семье была и любовь, а не только солидарность, вызванная годами жизни с общим тираном.

— Папы больше нет, — сказал Миро успокаивающе. — Не надо больше беспокоиться.

Эндер покачал головой.

— Миро, — сказал он, — разве ты не смотрел воспоминания Ольгадо? Маленькие дети не осуждают своих отцов, они любят их. Грего изо всех сил старался быть таким же, как Маркос Рибейра. Вы, может быть, и рады, что его нет, но для Грего это — конец света.

Им это в голову не приходило. Даже сейчас им стало дурно от одной этой мысли; Эндер видел это. И все же они знали, что это так. После того, как Эндер сказал об этом, это стало очевидным.

— Deus nos perdoa, — пробормотала Эла. (Прости нас, Боже.)

— Что мы говорили! — прошептал Миро.

Эла протянула руки к Грего, но он отказался пойти к ней. Вместо этого он сделал то, чего и ожидал Эндер, и был готов к этому. Грего повернулся, обхватил руками шею Глашатая Мертвых и горько разрыдался.

Эндер мягко сказал остальным, которые беспомощно наблюдали за этим:

— Как же он мог показать вам свое горе, если он был уверен в том, что вы ненавидите его?

— Мы никогда не ненавидели Грего, — сказал Ольгадо.

— Я должен был понять, — сказал Миро. — Я знал, что ему хуже всех, но даже не подумал…

— Не вини себя, — сказал Эндер. — Такое может увидеть только человек со стороны.

Он услышал шепот Джейн:

— Эндрю, я не устаю удивляться тому, как ты умеешь превращать людей в плазму.