Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Чудесные противоречия жизни верующих, — сказала Джейн. — Она изменяла своему законному мужу, но даже не подумала о том, чтобы пользоваться противозачаточными средствами.

— Можно ли по генетическим анализам детей узнать, кто наиболее вероятный отец?

— Разве ты еще не догадался?

— Я догадался, но я хочу убедиться, что клинические данные не опровергают наиболее вероятный ответ.

— Конечно, Либо! Каков — шесть детей от Новиньи и четверо в собственной семье!

— Я не могу понять, — сказал Эндер, — почему Новинья не могла просто выйти замуж за Либо. Какой смысл в том, чтобы выйти замуж за человека, которого она презирала, о болезни которого она наверняка знала, чтобы потом родить детей от человека, которого она явно любила с самого начала?

— Неисповедимы пути разума человеческого, — продекламировала Джейн. — Пиноккио был таким дурачком, когда хотел стать настоящим мальчиком. С деревянной головой было бы намного лучше.

Миро осторожно пробирался через лес. Он узнавал некоторые деревья или думал, что узнавал, — люди никогда не могли угнаться за способностью свинок помнить имена всех деревьев в лесу. Правда, люди и не поклонялись деревьям, как тотемам своих предков.

Миро умышленно выбрал более длинную дорогу к хижине, где жили свинки. С тех пор как Либо принял Миро вторым учеником, чтобы тот работал с ним вместе с Уандой, дочерью Либо, не должно быть троп, ведущих из Милагре к дому свинок. Либо предостерег их, что в будущем между людьми и свинками могут возникнуть трения; и мы не должны протоптать тропу, по которой погромщики найдут свои жертвы. Поэтому сегодня Миро шел по дальнему, высокому берегу ручья.

Как обычно, вскоре неподалеку он увидел пекениньос, следившего за ним. Именно так Либо несколько лет назад сделал вывод, что самки живут где-то в той стороне; самцы всегда следили за зенадорами, когда те подходили слишком близко. И, как и настаивал Либо, Миро не пытался пройти дальше в запретном направлении. Его любопытство ослабевало, когда он вспоминал, как выглядело тело Либо, когда он и Уанда обнаружили его. Либо был еще жив; его открытые глаза двигались. Он умер только тогда, когда Миро и Уанда стояли на коленях рядом с ним, держа его залитые кровью руки. «О Либо, твое сердце еще билось. Если бы только ты мог сказать нам хоть одно слово о том, почему они убили тебя».

Берег стал ниже, и Миро пересек ручей, легко прыгая по покрытым мхом камням. Через несколько минут он подошел с восточной стороны к небольшой полянке.

Уанда была уже там, она учила свинок сбивать из молока кабры масло. Несколько недель она экспериментировала с этим процессом, прежде чем у нее получилось. Было бы легче, если бы мать или даже Эла могли помочь ей, потому что они гораздо больше знали о химических свойствах молока кабры, но об этом нельзя было даже и подумать. Тридцать лет назад Ос Венерадос обнаружили, что молоко кабры не представляет ценности для людей как продукт питания. Поэтому любое исследование способов его переработки и хранения могло быть на пользу только свинкам. Миро и Уанда не могли допустить возможности того, что другие могут узнать о том, что они, нарушая закон, принимали активное участие в изменении образа жизни свинок.

Молодые свинки занимались этим с удовольствием; они превратили дойку в танец, а сейчас пели бессмысленную песню — безнадежную, хотя и веселую мешанину из старка, португальского и двух своих языков. Миро попытался понять, что это за языки. Конечно, он узнал «язык братьев», и кусочки на «языке отцов», которым свинки пользовались, когда говорили с деревьями-тотемами. Миро лишь узнал звуки; даже Либо не мог перевести ни одного слова. Казалось, в языке были одни только согласные и ни одного различимого гласного звука.

Пекениньос, сопровождавший Миро в лесу, появился на поляне и громко приветствовал остальных. Танец продолжался, но песня тут же прекратилась. От группы свинок вокруг Уанды отделился Мандачува и встретил Миро на краю поляны.

— Здравствуй, Смотрю-На-Тебя-С-Желанием!

Конечно, это было чрезмерно точным переводом имени Миро на старк. Мандачува любил вот так переводить имена с португальского на старк и обратно, хотя Миро и Уанда уже объясняли, что их имена на самом деле ничего на значат, что они звучали как слова по чистому совпадению. Но Мандачуве нравились такие игры, как и многим другим свинкам, и потому Миро откликался на «Смотрю-На-Тебя-С-Желанием», а Уанда терпеливо отзывалась на имя «Вага», что по-португальски было то же, что и wander — странствовать — на старке, слово, которое было ближе всего к ее имени.

Мандачува был старейшим и самым удивительным из Малышей. Еще Пипо знал его и писал о нем, как о самом достойном из свинок. Либо тоже считал его их лидером. И его имя на португальском значило «босс». И все же Миро и Уанде он казался самым незначительным и неуважаемым из свинок. Никто не советовался с ним ни о чем; только у него всегда было свободное время для того, чтобы беседовать с зенадорами, потому что он почти никогда не был занят важными делами.