Игра Эндера. Глашатай Мертвых

Поэтому Эндер не удивился, когда она зашла за большое дерево, росшее вблизи калитки, и остановилась, ожидая Миро и Эндера. Эндер заметил, что Миро на мгновение рассердился, но сдержал себя. На его лице застыла непроницаемая маска. Эндер поймал себя на том, что он сравнивал Миро с ребятами, которых он знал в Боевой школе, оценивал его как товарища по оружию, и подумал, что Миро неплохо бы выглядел там. Как, впрочем, и Уанда, хотя и по другой причине: она чувствовала себя ответственной за все происходящее, несмотря на то, что Эндер был взрослым, а она была намного моложе. Она относилась к нему без всякого почтения. Если она чего-то и боялась, то не власти.

— Здесь? — невозмутимо спросил Миро.

— Только здесь, — ответила Уанда.

Эндер уселся у подножия дерева.

— Насколько я понимаю, это дерево Рутера? — спросил он.

Конечно, они сохранили спокойствие, но по мгновенной паузе он понял, что действительно удивил их тем, что знал что-то о прошлом, которое они считали только своим собственным. «Может быть, я и фрамлинг, — подумал Эндер, — но кое-что я знаю».

— Да, — сказала Уанда. — Это Фотем, от которого они получают больше всего руководства. В последнее время — семь или восемь лет. Они никогда не допускали нас на ритуалы общения с предками, но похоже, что при этом они барабанят по деревьям тяжелыми гладкими палками. Мы иногда слышим это по ночам.

— Палки? Из упавших деревьев?

— Наверное, а что?

— Потому что у них нет каменных и металлических орудий, для того чтобы резать дерево, верно? К тому же они не могут рубить деревья, если они поклоняются им.

— Мы не считаем, что они поклоняются деревьям. Это тотемы. Они обозначают умерших предков. Они сажают деревья вместе с телами.

Уанда хотела остановиться, поговорить с ним, спросить его, но Эндер вовсе не собирался допустить, чтобы она или Миро считали, что они возглавляют эту экспедицию. Эндер собирался разговаривать со свинками сам. Никогда он не позволял другим определять его распорядок перед выступлением и не собирался делать это сейчас. Кроме того, у него была информация, которой не было у них. Он знал теорию Элы.

— А где-нибудь еще? — спросил он. — Они сажают деревья в другое время?

Они переглянулись.

— Мы не видели, — сказал Миро.

Эндер спрашивал не просто из любопытства. Он все еще думал о том, что рассказала ему Эла об аномалиях размножения.

— И еще, деревья растут сами по себе? Есть ли в лесу молодая поросль?

Уанда покачала головой.

— У нас нет данных о том, что деревья сажают где-то еще, кроме тел умерших. По крайней мере, все деревья, которые мы знаем, довольно старые, кроме этих трех.

— Четырех, если мы не поспешим, — сказал Миро.

Ага! Вот в чем причина этого напряжения между ними. Нетерпение Миро объяснялось желанием спасти кого-то из свинок от захоронения под корнями еще одного дерева. Уанда же беспокоилась совсем о другом. Теперь они достаточно раскрыли себя, и можно было позволить ей допрашивать его. Он выпрямился и откинул голову назад, рассматривая над собой листья дерева, раскидистые ветви, бледную зелень, означавшую фотосинтез — неизбежность эволюции во всех мирах. Здесь было средоточие всех парадоксов Элы: эволюция в этом мире шла примерно по тому же пути, который ксенобиологи наблюдали во всех Ста Мирах, и все же где-то сошла с него, попала в катастрофу. Свинки были одним из нескольких десятков видов, который уцелел. Что же это была за болезнь, десколада, и как свинки к ней приспособились?

Он собирался изменить направление разговора, спросить, что они делают здесь, за деревом, чтобы вызвать ответные вопросы Уанды. Но в этот момент, когда он сидел с запрокинутой головой, глядя на мягкие зеленые листья, тихо колеблющиеся под едва заметным ветерком, ему вдруг показалось, что он где-то видел эти листья. Совсем недавно. Но ведь это было невозможно, ведь на Тронхейме нет больших деревьев, и их не было в пределах поселка Милагре. Почему этот солнечный свет, проникающий сквозь листья, кажется ему таким знакомым?

— Глашатай, — позвал Миро.

— Да, — сказал он, возвращаясь обратно, в этот мир.

— Мы не хотели приводить вас сюда, — твердо сказал Миро, и по тому, как его тело было повернуто к Уанде, Эндер понял, что на самом деле Миро хотел привести его сюда, но сказал «мы», чтобы показать Уанде, что он вместе с ней. «Вы влюблены друг в друга, — сказал мысленно Эндер. — И сегодня вечером, если я буду Говорить о смерти Маркао, мне придется сообщить вам, что вы брат и сестра. Мне придется вбить между вами клин запрета кровосмешения. И наверняка вы возненавидите меня».

— Вы увидите… нечто… — Уанда не могла заставить себя произнести это.

Миро улыбнулся.

— Мы называем это «сомнительной деятельностью». Это начал еще Пипо, случайно. Но Либо уже делал это умышленно, и мы продолжаем его работу. Это происходило постепенно, понемногу. Нельзя сказать, что мы просто игнорировали правила, установленные Конгрессом. Но случались кризисы, и мы должны были помочь. Например, несколько лет назад свинкам не хватало мачос, древесных червей, которыми они в основном питались…