Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Ты хочешь начать с этого? — спросила Уанда.

«Ага, — подумал Эндер. — Для нее эта иллюзия солидарности не имеет такого значения, как для него».

— Он пришел сюда, чтобы говорить и о смерти Либо, — сказал Миро. — А это случилось прямо перед этим.

— У нас нет данных, указывающих на причинные связи…

— Позвольте мне устанавливать причинные связи, — спокойно сказал Эндер, — расскажите мне, что случилось, когда свинки стали голодать.

— Они сказали, что их жены стали голодать, — Миро не обращал внимания на озабоченность Уанды. — Дело в том, что их мужчины добывают пищу для женщин и детей, и вот еды стало недостаточно. И они все время намекали на то, что им придется воевать. И что все они могут умереть, — Миро покачал головой. — Казалось, они были счастливы.

Уанда встала.

— Он даже не обещал. Ничего не обещал.

— Каких обещаний вы хотите от меня? — спросил Эндер.

— Ну… не говорить об этом…

— Не доносить на вас? — спросил Эндер.

Она кивнула, хотя формулировка ей явно не нравилась.

— Я не могу обещать ничего подобного, — сказал Эндер. — Мое дело — Говорить.

Она обернулась к Миро.

— Видишь!

Казалось, Миро тоже испугался.

— Вы не можете говорить об этом. Они запрут ворота. Они никогда не выпустят нас!

— И вам придется искать другую работу? — спросил Эндер.

Уанда взглянула на него с презрением.

— Вы думаете, что ксенология — лишь работа? Там, в лесу, живут мыслящие существа. Раманы, а не варелсы. И люди должны знать о них.

Эндер не ответил, но его взгляд не покидал ее лица.

— Это как «Королева и Гегемон», — сказал Миро. — Свинки похожи на баггеров.

— Только меньше, слабее, примитивнее. Да, мы должны изучать их, но это не все. Можно изучать животных и не переживать, когда кто-то из них умирает или кого-то съедают, но эти… Они похожи на нас. Мы не можем просто изучать их голод, наблюдать, как они уничтожают друг друга в войне, мы знаем их, мы…

— Вы любите их, — сказал Эндер.

— Да! — сказала Уанда.

— Но если вы уйдете от них, если вас здесь не будет, они ведь не исчезнут?

— Нет, — согласился Миро.

— Я говорила тебе, он ничем не лучше комитета, — сказала Уанда.

Эндер не ответил на это.

— Если бы вы ушли, что бы это означало для них?

— Ну, скажем, — Миро с трудом подыскивал слова, — как если бы мы могли вернуться на старую Землю, до Ксеноцида, до межзвездных полетов, и сказать им: вы могли бы путешествовать к звездам, жить на других мирах. И показать им тысячи маленьких чудес. Свет, который зажигается выключателем. Сталь. Даже простые вещи — горшки для воды. Сельское хозяйство. Они видят нас, знают, кто мы, они знают, что могут стать как мы, делать то, что мы умеем. И что, они говорят: «Уберите это, не показывайте нам, мы хотим жить нашей гадкой, короткой, животной жизнью, пусть эволюция идет своим чередом»? Нет, они говорят: «Дайте, научите, помогите».

— И вы говорите «не можем» и уходите.

— Поздно, — воскликнул Миро. — Как вы не понимаете? Они уже видели чудеса! Они видели, как мы прилетели сюда. Они видели нас — высоких, сильных, вооруженных волшебными орудиями и знаниями, о которых они и не мечтали. Слишком поздно сказать «до свидания» и уйти. Они уже знают о многом. И чем дольше мы остаемся здесь, чем больше они пытаются узнать, чем больше они узнают, чем больше мы видим, как знание помогает им… И если у вас есть хоть немного сострадания, если вы понимаете, что они… они…

— Как люди.

— По крайней мере, раманы. Они наши дети, понимаете?

Эндер улыбнулся.

— Кто из вас, если сын его попросит хлеба, даст ему камень?

Уанда кивнула.

— Именно. Правила Конгресса говорят, что мы должны дать им камни. Хотя у нас так много хлеба.

Эндер поднялся.

— Ну что же, пойдем.

Но Уанда не была готова.

— Но вы не обещали…

— Вы читали книгу «Королева и Гегемон»?

— Я читал, — сказал Миро.

— Можете вы вообразить, что тот, кто назвал себя Глашатаем Мертвых, может причинить зло этим малышам-пекениньос?

Озабоченность Уанды заметно уменьшилась, но не ее враждебность.

— Вы не просты, сеньор Эндрю, Глашатай Мертвых, вы очень хитры. С ним вы говорите о Королеве баггеров, а мне цитируете Писание.

— Я говорю с каждым на том языке, который он понимает, — сказал Эндер. — Это не хитрость, это открытость.

— Итак, вы сделаете все, что захотите.

— Если это не навредит свинкам.

Уанда пренебрежительно усмехнулась.

— В вашем понимании!

— Я не могу использовать понимание других, — он повернулся и пошел из тени раскидистой кроны дерева по направлению к лесу на вершине холма. Они последовали за ним, стараясь догнать его.

— Я должен сказать, — сказал Миро. — Свинки спрашивали о вас. Они считают, что вы и есть тот Глашатай, который написал «Королеву и Гегемона».

— Они читали это?

— Они включили многое в свою религию. Распечатку, которую мы дали им, они берегут, как священную книгу. А теперь они утверждают, будто Королева разговаривает с ними.

Эндер взглянул на него.

— И что же она говорит? — спросил он.

— Что вы тот самый Глашатай. И что вы привезли ее с собой. И что вы позволите ей жить с ними и научить их всему о металлах, и… от этого можно сойти с ума. И это хуже всего, они ожидают от вас столько невозможных вещей.