Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Дело не в нравах, Глашатай, — в языке.

— Разве они не понимают твой язык, Хьюмэн? — спросил Эндер.

— В месте, где рождаются, нельзя говорить на «языке братьев», — ответил Хьюмэн.

— Скажи, что мои слова нельзя перевести на «язык жен», только на «язык братьев», и скажи ей еще, что я прошу, чтобы тебе было разрешено переводить мои слова на «язык братьев».

— От тебя одни проблемы, Глашатай, — сказал Хьюмэн. Он повернулся и заговорил с Крикливой.

Внезапно поляна наполнилась звуками «языка жен», не меньше десятка разных песен, как будто на распевке хора.

— Глашатай, — сказала Уанда, — вы нарушили почти все правила практической антропологии.

— И какие я пропустил?

— Единственное, что я могу сейчас придумать, — это то, что вы до сих пор никого из них не убили.

— Ты забываешь об одном, — возразил Эндер. — Я не ученый, который пришел изучать их. Я посланник, который пришел заключить с ними договор.

Так же неожиданно жены умолкли. Крикливая вышла из своего дома и прошла на середину поляны, встав совсем рядом с огромным деревом. Она запела.

Хьюмэн ответил ей на «языке братьев». Уанда тихо переводила суть сказанного:

— Он рассказывает то, что вы сказали, что вы пришли как равный.

И опять жены заговорили все враз.

— Как, по-твоему, они отреагируют? — спросила Эла.

— Откуда я знаю? — ответила Уанда. — Я бываю здесь так же часто, как и вы.

— Я думаю, что они поймут и примут меня на этих условиях, — сказал Эндер.

— Почему вы так думаете? — спросила Уанда.

— Потому что я спустился с неба. Потому что я Глашатай Мертвых.

— Только не воображайте себя великим белым богом, — сказала Уанда. — Это не всегда хорошо кончается.

— Ну, я не Писарро, — сказал Эндер.

В его ухе раздался тихий голос Джейн:

— Я начинаю немного понимать «язык жен». Основы «языка братьев» были описаны в заметках Пипо и Либо. Очень помогает своим переводом Хьюмэн. «Язык жен» тесно связан с «языком братьев», но он кажется архаичнее, ближе к корням — больше старых форм, и к тому же все формы Жена-к-Брату находятся в повелительном наклонении, а формы Брат-к-Жене — в просительном. Женское слово, обозначающее братьев, связано с мужским словом мачос. Если это язык любви, то удивительно, как они ухитряются размножаться.

Эндер улыбнулся. Было приятно слышать опять голос Джейн, знать, что он может рассчитывать на ее помощь.

Он понял, что Мандачува задал Уанде какой-то вопрос, на который она шепотом отвечала:

— Он слушает, что говорит камень в его ухе.

— Это Королева? — спросил Мандачува.

— Нет, — ответила Уанда. — Это…

Она с трудом подобрала слово.

— Это компьютер. Машина, умеющая говорить.

— А можно и мне такой? — спросил Мандачува.

— Позже, — ответил Эндер, избавив Уанду от необходимости придумывать ответ.

Жены замолчали, и опять слышен был только голос Крикливой. И тут же братья возбужденно зашевелились.

— Она говорит на «языке братьев», — прошептала Джейн.

— Это великий день, — торжествовал Эрроу. — Жены говорят здесь на «языке братьев». Такого еще не было.

— Она приглашает тебя подойти, — перевел Хьюмэн. — Приглашает, как сестра брата.

Эндер немедленно вышел на поляну и подошел к ней. Хотя она была выше братьев, она все равно была на полметра ниже, чем Эндер, поэтому ему пришлось опуститься на колени, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Я благодарен за доброе отношение ко мне, — сказал Эндер.

— Это я мог бы сказать и на «языке жен», — заметил Хьюмэн.

— Все равно, скажи это на своем языке, — сказал Эндер.

Хьюмэн перевел. Крикливая протянула руку, коснулась гладкой кожи его лба, колючей щетины на подбородке; она прижала палец к его губам, и он закрыл глаза, но не вздрогнул, когда она осторожно положила палец на его глаз.

Она заговорила.

— Ты — святой Глашатай? — перевел Хьюмэн, а Джейн тут же поправила:

— Он добавил слово «святой».

Эндер посмотрел Хьюмэну прямо в глаза.

— Я не святой, — ответил он.

Хьюмэн оцепенел на мгновение.

— Скажи ей.

Какое-то время он был в смятении; затем, очевидно, решил, что из этих двоих Эндер менее опасен.

— Она не говорила «святой».

— Говори мне то, что она говорит, как можно точнее, — попросил Эндер.

— Если ты не святой, — недоумевал Хьюмэн, — то как ты узнал, что она говорит на самом деле?

— Пожалуйста, — настаивал Эндер, — будь правдивым.

— Тебе я все переведу точно, — ответил Хьюмэн. — Но когда я говорю с ней, она слышит мой голос, поэтому я должен говорить твои слова осторожно.

— Говори правдиво, — сказал Эндер. — Не бойся. Это очень важно, чтобы она в точности знала, что я сказал. Скажи ей это. Скажи, что я прошу простить тебя, если ты будешь говорить с ней грубо, но я грубый фрамлинг, и ты должен переводить в точности то, что говорю я.

Хьюмэн закатил глаза, но повернулся к Крикливой и перевел.

Она кратко ответила. Хьюмэн перевел:

— Она говорит, что ее голова сделана не из корня мердоны. Конечно, она понимает это.

— Скажи ей, что люди никогда не видели таких больших деревьев. Попроси ее объяснить, что жены делают с этим деревом.

Уанда была в ужасе.

— Вы всегда переходите сразу к делу, не правда ли?