Игра Эндера. Глашатай Мертвых

— Мы хотим, чтобы вы выросли, чтобы вы путешествовали к звездам. Мы хотим, чтобы вы были сильными и могущественными и здесь, на Лузитании, чтобы у вас были сотни, тысячи братьев и сестер. Мы хотим научить вас выращивать разные растения, разводить разных животных. Эла и Новинья — эти две женщины посвятят себя тому, чтобы создать столько растений, сколько сможет вырасти здесь, и все хорошее, что они создадут, — они отдадут вам. Но почему свинки в других лесах должны умирать, только чтобы вы могли пользоваться этими дарами? И что плохого для вас в том, что мы дадим те же дары им?

— Если они станут такими же сильными, как и мы, то чего же мы добьемся?

«Чего я хочу от этого брата? — подумал Эндер. — Его соплеменники всегда сравнивали себя с другими племенами. Их лес — не просто пятьдесят или пятьсот гектаров в размере, он больше или меньше, чем лес племени, которое живет на западе или на юге. Я должен сделать то, на что нужно не одно поколение, — научить его по-новому оценивать статус его народа».

— Скажи, Рутер — великий? — спросил Эндер.

— Конечно, — ответил Хьюмэн. — Он мой отец. Его дерево не самое старое и не самое большое, но не было еще отцов, у которых было бы так много детей так скоро после того, как их посадили.

— Тогда получается, что все его дети остаются частью его. Чем больше у него детей, тем больше его величие.

Хьюмэн медленно кивнул.

— И чем больше вы совершите в жизни, тем больше величие вашего отца, так?

— Если дети хорошие — да, это большая честь для отцовского дерева.

— Нужно ли убивать все остальные великие деревья для того, чтобы твой отец стал самым великим?

— Это совсем другое, — сказал Хьюмэн. — Все другие великие деревья — отцы племени. А остальные — все равно братья.

И все же Эндер видел, что Хьюмэн уже не был уверен. Он сопротивлялся идеям Эндера, потому что они были странными, не потому, что они были неправильными или непонятными. Он начинал понимать.

— Посмотри на жен, — сказал Эндер. — У них нет детей. Они никогда не смогут быть такими великими, как твой отец.

— Глашатай, но ведь ты знаешь, что они — самые великие. Все племя подчиняется им. Когда они хорошо правят нами — племя процветает, когда племя большое — и жены становятся сильнее…

— Хотя все вы — не их дети.

— Конечно, — сказал Хьюмэн.

— И все же и вы увеличиваете их величие. Хотя они — не ваши матери и не ваши отцы, если вы сильнее, то и они сильнее.

— Мы одно племя…

— Но почему вы — одно племя? У вас разные отцы и разные матери.

— Потому что мы и есть племя! Мы живем здесь, в лесу, мы…

— Если бы другие свинки пришли сюда из других племен и попросились остаться, чтобы стать братьями…

— Мы не сделали бы их отцами!

— Но вы пытались сделать отцами Пипо и Либо.

Хьюмэн тяжело дышал.

— Понимаю, — сказал он. — Они были частью племени. Спустились с неба, но мы все равно сделали их братьями и хотели сделать их отцами. Племя — то, что мы считаем племенем. Если мы скажем, что племя — это все Маленькие братья в лесу, и все деревья, то таким оно и будет. Хотя некоторые из самых старых деревьев — это воины из двух других племен, погибшие в битве. Мы становимся одним племенем, потому что мы говорим, что мы одно племя.

Эндер с удивлением слушал его. Немногие люди были способны понять эту идею, распространить ее не только на свое племя, свою семью, свою страну.

Хьюмэн обошел вокруг Эндера, прислонился к нему. Эндер почувствовал его дыхание на своей щеке, затем их щеки прикоснулись. Вдруг Эндер понял:

— Ты видишь то, что вижу я, — сказал Эндер.

— Вы, люди, растете, принимая нас в сообщество раманов, — люди, свинки и баггеры как единое целое. Мы становимся единым племенем, а наше величие будет вашим величием, а ваше — нашим. — Эндер мог ощущать дрожь, охватившую Хьюмэна от сознания величия идеи. — Ты говоришь нам, что мы должны относиться ко всем другим племенам точно так же, как к части единого общего племени, и что мы возвеличимся, возвеличивая их.

— Вы могли бы послать наставников, — сказал Эндер, — братьев к другим племенам, которые перешли бы в третью жизнь и производили бы потомство в тех лесах. Сможете вы объяснить им это?

— Лучше, чем смог бы ты, — ответил Хьюмэн. — Но, возможно, у меня не получится.

— Я думаю, что у тебя получится.

— Ты пришел сюда сегодня, чтобы заключить договор между нами, нашим племенем, и вами, людьми, живущими в этом мире. Людей других миров этот договор не затронет, и свинки в других лесах не захотят соблюдать его.

— Мы хотим заключить такой же договор и с ними.

— И в этом договоре вы, люди, обещаете научить нас всему?

— Сразу, когда вы сможете понять нас.

— Ответить на все вопросы?

— Если мы знаем ответ.

— Когда! Если! Это слова не договора! Я хочу прямых ответов, Глашатай Мертвых! — Хьюмэн вскочил, отстранился от Эндера, обошел вокруг него, встал перед ним, наклонился, чтобы посмотреть ему в лицо. — Обещай, что вы научите нас всему, что знаете!

— Обещаем.

— И возродите здесь Королеву баггеров, чтобы она помогла нам.

— Я могу возродить ее здесь. Но вам придется заключать свой договор и с ней — она не подчиняется законам людей.