Игра, финал которой - жизнь (СИ)

- Роззи, бедная, - качала головой Молли, поглаживая по голове женщину, с молчаливым горем смотревшую на дверь кухни, за которой множество авроров и члены Ордена Феникса осматривали дом и тела ее приемных родителей…

- Это… - показавшийся в двери Джим кашлянул, покачав головой. – Роуз, ты… В общем, как показал осмотр, у них внутри… - замялся он. Розалина подняла на него полные боли карие вишни.

- Я знаю, Джим. Я валькирия. Я знаю, что у них все органы внутри разорваны, скажу больше, бедная кошка отделалась проще всего. Ей просто сердце остановили… - всхлипнула она.

- Пожиратели так не работают… Даже они так не работают, - покачал головой Джим. – Мы ума не можем приложить, что случилось…

- Это не Пожиратели, - Розалина горько улыбнулась, бессмысленно вертя в руках стакан с чаем. – К сожалению, те, кто это сделал, куда хуже Пожирателей. Закройте дело, Джим… - она до боли стиснула руки в кулаки, понимая, что виновные в этом никогда не будут найдены. – Вы их не вычислите… Это на том же уровне магии, что и мои сестры-валькирии.

- Ты… Ты знаешь, кто это?

- Враги валькирий. Не ваш профиль, - она закрыла лицо руками. Боль сжимала ее душу, пробуждая потаенные страхи в самом дальнем уголке сердца. Хранители… Наверняка они как-то узнали о Кэтти, ищут ее и запугивают ее семью. Вполне в их духе. Роуз понимала, что мама и папа не выдали ее, за что и поплатились. И от этого вина лишь сильнее стискивала сердце… Из-за нее. Это случилось из-за нее, и еще из-за Кэтти… Помогая людям, всеми силами стремясь помочь, исцеляя пострадавших от действий Пожирателей, делая все возможное и невозможное, чтобы защитить Лили, принимая участие во всех без исключения операциях Ордена Феникса, она не сумела помочь самым близким на свете людям… Несущая Жизнь принесла смерть своим родным. Чудовищная расплата за ее способности… Чудовищная потеря. Непоправимая беда…

Когда в начале лета супруги Дафт были найдены дома точно в таком же состоянии, Розалине хотелось выть, ногтями роя землю. Сестра и зять… Пусть не родная, но сестра. Вина, чудовищная боль, страх… В том числе за Ирму и ее семью. Двое детей, которым всего-то по девятнадцать лет, точнее и девятнадцать только еще будет осенью… Но Ирма, что оказалось каким-то чудом, не пострадала ни тогда, ни через год, ни позже… Хранители как будто остановились, чего-то выжидая.

Полной неожиданностью для Розалины стало то, что по завещанию все имущество Дафт отписано оказалось Кэт за небольшими исключениями для Майкла и Ядвиги. Женщина сначала пыталась отказаться от имущества, причинявшего боль, напоминая о погибшей сестре… Но Ирма настояла на том, что ничего не возьмет свыше воли покойной. Что Джес так хотела… Женщины всю ночь молча сидели, обнявшись, и плакали. Из некогда большой семьи остались лишь они. Двое из пятерых… После похорон матери и отца сидели у камина, с невидящими глазами, все три сестры. Теперь – двое. Всего двое…

Дом Розалина продала, потому что видеть его оказалось выше ее сил. Все деньги, полученные Кэтрин, положены были на ее счет. С дома же все ушло куда-то мужу, Розалине видеть все это не хотелось. Слишком больно было вспоминать, откуда эти деньги взялись… И хотя боль со временем притупилась, счастье стало для женщины недосягаемым понятием… Единственное во всем мире, что радовало ее теперь – муж и дочь. И женщина и представления не имела, что совсем скоро обратный отсчет ее жизни пойдет уже даже не на годы, на месяцы. Что следующая ее встреча с некогда лучшим другом, с человеком, которого она могла бы любить и когда-то была на самом деле в него влюблена, станет последней. Не только для них, но и в ее жизни.

***

- Кэтти, милая, это что такое? – Розалина, зайдя утром в комнату дочки, пораженно замерла. Девятилетняя девчушка с длинными каштановыми кудряшками повернулась к матери от окна.

Белая простыня с ее кровати была обмотана вокруг девочки в виде какого-то жуткого подобия тоги, а явно сорванная с карниза прозрачная тюль, закрывавшая окно спальни малышки, была непонятным образом вплетена в ее длинные, до поясницы, волосы. Учудить что-то подобное было вполне в духе маленькой Кэтрин, но обычно такие проделки она совершала в обществе дяди Джеймса. Одна – крайне редко… Розалина, у которой с раннего утра нарастало чувство странной тревоги, возникавшей все чаще в последнее время, словно предвестие какой-то чудовищной скорой развязки узла, в который была заплетена ее и ее близких жизнь, засмеялась, оперевшись на дверной косяк. Кэтрин, закутавшаяся в простыню и тюль, являла собой довольно-таки комическое зрелище.

- Я как ты, тоже невеста, - заявил ребенок, подняв на Розалину лицо. При виде последнего у женщины вместе со смехом потекли из глаз слезы. Где Кэтрин умудрилась с утра пораньше найти косметику, Розалине знать не хотелось, но девочка явно имела слабое представление о том, что тушь наносится только на ресницы, а не на все веко, и что на щеки губную помаду никто не мажет. Причем проделано все было так тихо, что Роуз, с шести утра не спавшая, ничего не услышала.