Игра и мука

Лет десять назад меня пригласил к себе на день рождения Михаил Абызов – известный бизнесмен, министр Российской Федерации по координации деятельности «Открытого правительства», советник Президента РФ, недавно арестованный по обвинению в хищении 4 миллиардов рублей. Но это было потом. А сейчас на роскошном банкете в одном из дорогих подмосковных ресторанов за столом напротив меня оказался человек с очень знакомым лицом, который приветливо улыбался. Я ответил приветливой улыбкой, но вспомнить, кто он – не смог. Через некоторое время к нам подходит Анатолий Борисович Чубайс и, переводя взгляд с меня на него, спрашивает:

– Вы знакомы?

Человек кивает:

– Я режиссера Райхельгауза знаю.

Я как-то замялся, и Чубайс мне помог:

– Это Вексельберг.

– О! – обрадовался я. – Это ведь у вас что-то с яйцами?

Он смутился. Я решил уточнить формулировку.

– Ну, в смысле, вы яйца стране вернули…

Чубайс явно был уже не рад, что решил нас познакомить. Я понял, что тема яиц исчерпана. Приветливая улыбка с лица Вексельберга исчезла.

Сын олигарха

С Мишей Абызовым связана еще одна забавная история. У него был частный самолет – и его сын привык к тому, что семья летает собственным бортом. Однажды мальчик (ему было тогда лет 12) вместе с мамой должен был возвращаться из Лондона в Москву. Но папу срочно вызвали по делам, и он на своем самолете улетел куда-то в Юго-Восточную Азию. Маме и сыну купили билет в бизнес-класс обычного регулярного рейса. Сын олигарха занял свое кресло в самолете, и вдруг началось что-то невероятное: в салон стали заходить люди. Дело в том, что в этом самолете вход был только один – в передней части воздушного судна, через бизнес-класс. Мальчик никогда ничего подобного в своей жизни не видел и буквально онемел от ужаса. Наконец, взяв в себя в руки, закричал:

– Мама! Зачем мы берем с собой этих людей?!

Яша и Маша

Анатолий Чубайс, будучи вице-премьером и министром экономики, представляет премьер-министру Виктору Черномырдину специалистов экономического блока.

– Виктор Степанович, предлагается на должность председателя Центробанка России – доктор экономических наук, профессор Высшей школы экономики, бывший министр экономики России, автор многочисленных трудов по экономике Уринсон Яков Моисеевич.

Черномырдин приветливо кивает, пожимает руку Якову Моисеевичу.

Чубайс продолжает представление:

– На должность первого заместителя главы Центробанка предлагается руководитель группы России на Давоском форуме, доктор экономических наук, заведующая кафедрой МГУ Мария Левинсон.

Черномырдин пожимает руку, еще более приветливо кивает, с пониманием спрашивает Чубайса:

– Брат и сестра?

Хорошая еврейская мама

У моего друга, выдающегося художника Дмитрия Крымова, сына режиссера Анатолия Эфроса и театрального критика Наталии Крымовой, был юбилей. По традиции театр подготовил для него поздравительную афишу, в которой я написал стихи, упомянув не только юбиляра, но и его великих родителей, а также жену Инну:

Папа гений, мама гений,
Инна гений без сомнений.
Юбилей, ажиотаж,
Дима гений. Крымов наш.

Дарю ему эту афишу. Через пару дней звонит Инна (та, что «гений без сомнений»):

– Иосиф, такая прекрасная афиша!!! Мы повесили ее над кроватью. Но я очень прошу – у нас сын Миша, у него замечательные достижения в архитектуре. Прошу тебя – вставь про него тоже. Я даже придумала, как вставить: «сын их Миша – тоже гений».

На что я предложил:

– А давай вставим еще вашу кошечку и собачку. Чтобы уже никто не обижался!

Экзамен под дулом пистолета

Идут вступительные экзамены во ВГИК. Набираю актерскую группу в режиссерской мастерской Марлена Хуциева. Бешеный конкурс. Каждый день сидим до ночи, я совсем невменяемый, рядом Марина Перелешина – педагог по речи. Через две аудитории Алексей Баталов набирает актерский курс. В середине дня заходит парень – не юный (в заявлении написано, что ему 24 года – поступает на актерское отделение), он играет этюд. Я ему говорю – вы недостоверны, неубедительны, не желая сказать, что он слишком старый. Он уходит. Часов в 11 вечера – все прошли. Входит он снова. Подходит близко, вынимает пистолет и говорит:

– Я знаю, вы меня не берете по возрасту. Мне нечего терять. Либо вы меня пропускаете. Либо я вынужден буду стрелять.

Перелешина сползла. Я испугался. И говорю:

– Что вы хотите?

– Напишите, что я допускаюсь к экзаменам.

Я пишу требуемую бумагу.

И тут он вдруг говорит:

– Вы что – не видите, что пистолет игрушечный? Значит, вы мне поверили? Я был убедителен?

Я говорю:

– Давайте проверим. Пожалуйста, повторите этот этюд второй раз у Баталова. Сможете ли вы сыграть второй раз так же достоверно?

Сначала была тишина. А потом – крики, беготня, запах нашатыря.

Алексей Баталов не здоровался со мной год.

А студента я принял. Перед зачислением он признался: «Мне не 24 года, а 27 лет».