Игра королев. Женщины, которые изменили историю Европы

Мнения, в то время и теперь, широко расходятся по поводу того, кто был виноват в неудавшейся попытке убийства Колиньи. Венецианский посол писал: «Все полагали, что это было сделано по приказу герцога де Гиза в качестве мести за свою семью, потому что окно, из которого стреляли, находилось в доме его матери». Однако впоследствии он изменил свое мнение, узнав из различных бесед, что «все дело с начала до конца было работой королевы. Она задумала покушение, разработала план и воплотила его с помощью не кого-то другого, а собственного сына герцога Анжуйского».

Дочь Екатерины Марго, похоже, придерживалась такого же мнения: сначала обвиняли Гизов, но потом Карлу показали, что его брат и мать «внесли свою лепту в покушение». Екатерина Медичи и ее сыновья (а также Королевский совет) по меньшей мере поддержали идею убийства Колиньи, когда ее внесли, но остается неясным, являлось семейство Гизов для них злым гением или козлом отпущения. Обладала ли Екатерина способностями Макиавелли в достаточной степени, чтобы осознавать, что если Гизы понесут всю вину за эти события, то она избавится не только от гугенотско-бурбонской угрозы, но также от другого великого аристократического Дома, который угрожал ее положению в качестве неофициальной правящей силы?

Вечером 23 августа Екатерина отправила одного из своих сторонников к королю, чтобы рассказать ему не только о том, что его мать и брат знали о готовящемся покушении на жизнь Колиньи, но и что теперь вся королевская семья находится в опасности. Карлу сказали также, что гугеноты планируют нападение этой же ночью.

Екатерина вступила в бой, снова и снова убеждая, что гугеноты не несут ничего, кроме проблем. Хотя поначалу Карл отказывался верить им, но в конце концов слабохарактерного молодого короля переубедили. «Тогда убейте их всех», – как говорят, закричал он. «Всех», то есть ведущих гугенотов из составленного Екатериной списка, который он теперь одобрил, а не всех гугенотов в Париже или, тем более, во Франции.

В 3 часа утра колокол Дворца правосудия должен был издать сигнал к началу нападения. К этому времени ополченцы были подняты по тревоге, все выходы из города закрыты, и сцепленные баржи перекрывали Сену. Герцог де Гиз лично руководил отрядом, который отправился к дому Колиньи, забил адмирала до смерти и выбросил его тело из окна.

С самого начала не вызывало сомнений, что никто не был достаточно знатен, чтобы избежать насилия. Новобрачная Марго находилась в покоях своей матери вместе с сестрой Клод, недавно приехавшей в Париж на бракосочетание, когда стало очевидно, что происходят какие-то приготовления. Однако «мне никто об этом ничего не говорил», написала она в своих «Воспоминаниях». «Гугеноты подозревали меня, потому что я католичка, а католики – потому что я вышла замуж за короля Наварры»:

…я была в coucher (спальных покоях) королевы-матери, болтая с моей сестрой герцогиней Лотарингии [Клод]. Она очень огорчилась, когда мать заметила меня и отправила спать… Сестра сказала, что несправедливо посылать меня, как будто жертвенного агнца: если они [гугеноты] узнают что-либо, то явно направят свою месть на меня. Моя мать ответила, что, даст Бог, со мной не случится ничего плохого, но в любом случае мне нужно пойти, чтобы не возбуждать их подозрений… Я покинула комнату, сбитая с толку и оцепенелая, не зная, чего на самом деле боюсь.

В помещениях, где располагалась протестантская королевская свита, ее молодой супруг Генрих Наваррский отправил Марго в постель. Проснувшись от того, что кто-то колотил в дверь и звал ее мужа, она увидела раненого незнакомца, одного из камердинеров Генриха. Его преследовали четыре стрелка.

Чтобы спастись, он бросился на мою кровать и схватился за меня, а я кинулась в коридор, он за мной, не ослабляя хватки. Я не знала, кто он, намеревается ли он надругаться надо мной, или это его или меня преследуют стрелки. Мы оба кричали, одинаково напуганные.

Капитан гвардии прибыл как раз вовремя, чтобы удовлетворить просьбу Марго не убивать молодого человека, и сопроводил ее в комнаты Клод, куда она «пришла больше мертвой, чем живой». Она приказала перевязать дворянину раны и сменила свою окровавленную сорочку.