Игра на двоих (СИ)

Родители уже успели привыкнуть к постоянному присутствию ментора. Мало того, они явно довольны: в моей жизни есть тот, кто готов защитить меня, когда семья не в силах сделать этого. Теперь они могут быть уверены, что никто не причинит мне вред, даже я сама. А им большего и не надо. Хеймитч же рад стараться. Он — первый, чей голос я слышу, стоит мне проснуться. Он же — последний, чью насмешливую улыбку я вижу перед тем, как уснуть. Каждое утро ментор терпеливо ждет моего пробуждения, после чего стаскивает с меня одеяло и отправляет в душ. Пока я просыпаюсь, прыгая под ледяными струями, ментор спускается вниз, чтобы приготовить горячий завтрак. Затем, преодолевая слабое сопротивление, натягивает на подопечную плотную куртку и вытаскивает на улицу. Хорошо еще, пока не догадался нацепить поводок.

Каждый день мы покидаем Деревню на рассвете и проводим все светлое время суток либо в Дистрикте, либо в лесу. В первом случае ментор тащит меня в Котел, пообщаться со старыми знакомыми, во втором — отправляет на охоту. Сам Эбернети тоже не сидит без дела — дает мне ценные указания, приводит в порядок оружие, решает, кто станет нашей добычей сегодня. Иногда мы спускаемся к озеру или уходим глубоко в лес. В другие дни сидим на склоне, наблюдая за жизнью Дистрикта. Ментор что-то рассказывает, я же механически киваю и, если получается вникнуть в его слова, отвечаю. Чаще невпопад, что безумно злит мужчину.

Каждый вечер, придя к нам домой, ментор готовит для подопечной легкий ужин, затем буквально берет ее за руку и ведет в гостиную, где демонстрирует вернувшейся с работы матери, что с ее дочерью все в порядке — весьма относительном, но это уже детали, о которых ей знать необязательно. После этого я ухожу к себе на чердак, а Хеймитч на пару минут задерживается внизу, но вскоре поднимается ко мне и, убедившись, что я не успела ничего натворить во время его отсутствия, с удобством разваливается в глубоком кресле у окна и продолжает наблюдать за мной. Я делаю запись в блокноте, он берет в руки книгу. Иногда, если видит, что я готова слушать, читает вслух или рассказывает истории из жизни. Смешные, грустные — неважно, главное, чтобы подопечная заинтересовалась. Я часто вижу в его глазах беспокойное, гнетущее ожидание: мужчина надеется, что однажды я отреагирую на его слова и сама пожелаю превратить монолог в диалог. Но пока этого не происходит. Напротив, если мне надоедает его общество, я молча отворачиваюсь к стенке и притворяюсь, что сплю. Он немедленно замолкает, уставившись в книгу или, все тем же невидящим взглядом, — в окно.

А глубокой ночью, думая, что подопечная крепко спит, ментор тихо покидает свой пост. Он не уходит к себе домой, как вы могли подумать. Совсем нет. Вместо этого Хеймитч неслышно подходит к двери, делая вид, что уходит, закрывает ее, а затем приближается к кровати, поправляет сползшее на пол одеяло и ложится рядом, заключив меня в крепкие объятия и легко прикоснувшись холодными губами к моему виску. Только тогда мне удается уснуть. На протяжении всей ночи мужчина согревает меня своим теплом — живым, настоящим, внушающим доверие. Во сне, сама не осознавая собственных действий, я поворачиваюсь и прижимаюсь к нему, пряча лицо у него на плече. Как я об этом узнала? Очень просто: ментор и не подозревает, что его подопечная просыпается гораздо раньше, чем он успевает неслышно подняться и вернуться в кресло, стоящее напротив ее кровати. Так и живем: он притворяется, что проводит ночь в постели, я делаю вид, что не знаю, в какой именно. А утром все начинается с начала.

Я ни на секунду не могу остаться наедине с собой, с собственными мыслями. «Правильно, потому что твои мысли оставляют желать много лучшего!» — прикрикнул бы ментор. Согласна, оптимизмом они не отличаются, но я привыкла проводить много времени в одиночестве, а теперь меня самым наглым образом лишили этой привилегии. Хеймитч все время рядом. Насмешливо улыбаясь, желает мне доброго утра, язвительно комментирует мою медлительность и приступы апатии, будничным тоном пересказывает новости Дистрикта-12 и Капитолия — очередная жестокая казнь очередного дерзкого нарушителя правил в первом и невероятно пышная свадьба старшей дочери министра во втором. Иногда я нахожу в себе силы сделать вид, что мне это интересно. Но чаще просто пропускаю его монологи и замечания мимо ушей и продолжаю молчать. Краем глаза замечаю, что ментор мрачнеет и замолкает, но ненадолго.

Его присутствие докучает, разговоры раздражают, а постоянный поиск «развлечений», когда подопечная жаждет лишь покоя и одиночества, просто приводит в ярость. Это невыносимо. Это непостижимо. Это необходимо.