Игра на двоих (СИ)

— А ты смог бы отказаться от своих?

— От одних — без раздумий и сожалений, от других — хотел бы, но это невозможно, от третьих — мог бы, но не хочу.

— Какие же воспоминания удостоились такой чести? — насмешливо спрашиваю я, уже по опыту зная, что ментору ничего не стоит утопить их в алкоголе.

— Те, которые связаны с тобой, — мужчина отводит глаза понижает голос почти до шепота, а потому я не уверена, правильно ли поняла его слова, и решаю вернуться к изначальной теме разговора.

— Но ты до сих пор стучишься в ту дверь, не так ли?

— Да, волчонок. И порой мне начинает казаться, что кто-то по ту сторону приоткрывает ее и я могу увидеть картины прошлого, но вскоре это чувство проходит, и я снова оказываюсь заперт в настоящем, ожидая подходящего случая совершить очередное прогулку по аллеям своей памяти.

— Не боишься, что однажды тебе удастся открыть ту дверь, и ты больше не захочешь возвращаться в реальный мир? Ты не выносишь быть запертым в настоящем, но понравится ли тебе быть запертым в прошлом, которое, насколько я знаю, не отличается разнообразием счастливых моментов?

— Есть кое-что, что держит меня здесь и каждый раз заставляет вернуться обратно. Однажды ты поймешь, о чем я говорю. По крайней мере, мне очень хотелось бы надеяться на это.

— Надежда — всего лишь отсроченное разочарование, — горько усмехаюсь я.

— Бывают моменты, когда ничего другого не остается, — сухо отвечает ментор.

В комнате повисает молчание. Я забираюсь в кресло с ногами и обнимаю себя за плечи: в доме очень холодно. Заметив мой жест, ментор мгновенно оказывается рядом и поднимает меня на руки, легко, словно пушинку; я не сопротивляюсь. В следующую секунду Хеймитч устраивается в кресле, так, что подопечная оказывается сидящей у него на коленях. Свернувшись клубочком, опускаю голову на плечо мужчины, прижимаюсь к нему и тотчас чувствую быстрый, четкий ритм его сердца. Несколько минут спустя по телу разливаются волны настоящего, живого тепла.

— Скажи, ментор, — шепчу я, спрятав лицо на груди Хеймитча, — как ты находишь ту самую дверь, что ведет в прошлое?

Еле слышно вздохнув, мужчина отвечает:

— Я всего лишь возвращаюсь в старый дом и слушаю тишину.

Чуть приподняв голову, встречаюсь глазами с ментором — его взгляд полон печали и тоски, горькой, отравленной, которая разрушает твой разум, сводит тебя с ума, не оставляя места никаким другим чувствам или эмоциям. Которая медленно и мучительно, год за годом, убивает тебя, а ты ничего не можешь сделать. Не можешь спастись.

— И что ты хочешь услышать? — растерянно спрашиваю я.

— Честно говоря, я и сам не знаю, детка. Наверное, как и ты, хочу получить ответы на свои вопросы — поверь, у меня они еще остались, даже за прожитые годы. Но всякий раз то, что я слышу сегодня, отличается от того, что я слышал вчера, или что услышу завтра.

— Разве тишина бывает разной? — насмешливо, с недоверием интересуюсь я.

— Нет, просто день за днем она открывает мне все новые и новые секреты, которых у нее, поверь мне, не так уж мало, — слабо, уголками тонких губ улыбается мужчина.

— Так о чем же молчит тишина? — грустно улыбнувшись в ответ, интересуюсь я.

— Все зависит от того, что ты сумеешь услышать и понять в ее молчании. Для таких, как мы, тишина молчит о каждом прожитом мгновении, вплоть до того дня, когда в нашей жизни появились Голодные Игры. Ты тоже можешь услышать все это, если захочешь. Если думаешь, что готова ко встрече с прошлым.

— А если я не смогу остановиться? Не захочу возвращаться обратно в настоящее? Ты ведь сам предупреждал меня о последствиях…

— Помнишь, что я ответил на твой вопрос о том, почему тебе больше не нужен нож? То же самое ты услышишь и сейчас: пока я рядом, с тобой ничего не случится. Я не позволю никому причинить тебе вред.

— Даже времени?

— Прошлое не сможет удержать тебя в своем плену до тех пор, пока ты сама этого не пожелаешь. А я позабочусь о том, чтобы у моей подопечной не возникало подобных желаний.

— Каким образом?

— Я просто покажу тебе, что настоящее тоже стоит того, чтобы прожить каждое его мгновение, ничуть не меньше, чем прошлое или будущее. Что важно не время, в которым ты живешь, и место, где ты находишься в данный момент, но кое-что другое.

— И что же?

— Это еще один вопрос, на который ты должна ответить сама, — кажется, будто в голосе ментора звучит надежда.

— Слишком много загадок и ни одной подсказки.

— Но ты же хочешь разгадать их, правда? — хитро улыбается Хеймитч.

— Ты не хуже меня знаешь ответ, — по губам пробегает тень усмешки. — Я не могу позволить моим вопросам остаться без ответа.

— Значит, у моей подопечной есть по крайней мере одна причина, чтобы не дать воспоминаниям заманить себя в сети времен.

«Не совсем, ментор», — мысленно отвечаю я. — «Это лишь значит, что у твоей подопечной есть хотя бы одна причина, чтобы остаться в мире живых. Чтобы жить».

И я чувствую, как трещина в корке льда, покрывающем мое сердце, становится чуть глубже. Сделав глубокий вдох, закрываю глаза и вновь опускаю голову на плечо ментора.