Игра на двоих (СИ)

— Совсем плохо, да? — печально интересуюсь я.

Ментор встряхивает головой.

— Прости, замечтался. Нормально. То, что нужно — для Капитолия.

— А для тебя?

Мужчина кладет руки мне на плечи и разворачивает к себе.

— Ты нравишься мне такой, какая есть. Такой, какой я вижу тебя каждое утро и вечер. Без грима, нарядов, каблуков и прочих украшений. Тебе это не нужно. Хотя…

— Что?

— …длина этого платья демонстрирует почти все твои достоинства. Тебе идет, — смеется мужчина.

Я заливаюсь краской и пытаюсь одернуть узкую юбку. Ментор лишь насмешливо фыркает, с улыбкой наблюдая за моими действиями.

Только сейчас я замечаю небольшую бархатную коробочку в руках Хеймитча. Поймав мой взгляд, мужчина понимающе и одновременно виновато улыбается:

— Последний штрих.

Слегка наклонившись, терпеливо жду, пока ментор наденет мне на голову серебряную корону, символ моей победы. Хеймитч осторожно поправляет выбившуюся из прически прядь, берет меня за подбородок, заставляя приподнять голову.

— Все будет в порядке. Ты справишься, как всегда.

— Не знаю, как ответить на его вопросы, — неохотно признаюсь я. — Вряд ли ему понравится, если я начну описывать то плачевное положение, в котором находятся десять из двенадцати Дистриктов. Никто не любит критику, а Сноу — особенно.

Хеймитч на мгновение задумывается, но все же успевает дать мне пару указаний, прежде чем за мной приходят, чтобы проводить в зал, где Цезарь уже ждет свою Победительницу и разогревает публику отнюдь не смешными анекдотами собственного сочинения. У капитолийцев весьма специфическое чувство юмора. Впрочем, если вспомнить наши с ментором шутки о Голодных Играх и собственной гибели, становится понятно, что разница между нами небольшая. Мы ничем не лучше. Но у нас, в отличие от зрителей столицы с их извращенным вкусом, нет выбора.

Как я и предполагала, сегодняшнее интервью оказывается как никогда долгим и еще более утомительным, чем предыдущие. Помня наставления Хеймитча и его совет думать, прежде чем говорить, я отвечаю на вопросы ведущего, стараясь вызывать в памяти лишь наиболее приятные воспоминания. Природа Одиннадцатого. Магазины одежды Восьмого. Букетик едва распустившихся лесных цветов из Седьмого. Выставка всевозможных транспортных средств в Шестом. Вкусный ужин из свежих морепродуктов в Четвертом. Чудеса науки и техники в Третьем. Военная мощь Второго. Роскошь Первого.

Цезарь, как обычно, пищит от восторга. Зрители вторят ему криками и аплодисментами. Я в красках описываю наше путешествие, не останавливаясь ни на чем конкретном, рассказывая обо всем в общих чертах. Упоминаю родной Дистрикт и Капитолий. Еще раз благодарю Президента за щедрость и любезное приглашение оставаться в столице столько, сколько мне захочется. Наконец Фликермен выпытывает мои планы на ближайшее время, до следующей церемонии Жатвы, и отпускает меня на торжественный ужин.

Тур, начавшийся в шахтах Дистрикта 12, заканчивается в Президентском Дворце Капитолия. Эффи не отходит от меня ни на шаг, приказывая улыбаться и быть любезной со всеми гостями, Хеймитч тщетно пытается развязать слишком туго затянутый галстук и сквозь зубы отпускает ругательства в адрес всех собравшихся, от Бряк до Сноу. Меня ослепляют вспышки камер и оглушают бесконечные вопросы журналистов. Блеск украшений и сияние огней, чужие прикосновения, аппетитные запахи еды, звуки музыки и оживленных разговоров — все сливается в причудливый калейдоскоп из кривых улыбок и реверансов. И я теряюсь в нем.

Всю следующую неделю я словно кружусь в водовороте светской жизни столицы. Балы. Торжественные ужины. Министры, чиновники, самые богатые и знатные люди Капитолия — «сливки сливок», как любит выражаться Эффи. Фотосессии, интервью, пачки приглашений на вечеринки, бессонные ночи и пара минут беспокойного забытья на рассвете. Один наряд сменяет другой, и каждый — произведение искусства: вечер за вечером Цинна превосходит себя. Стилист сильно похудел и осунулся, на его лице одна за другой появляются мелкие морщинки, а под глазами — темные круги, но взгляд горит как никогда ярким огнем вдохновения. Он по-своему счастлив. Я наблюдаю за ним и чувствую необъяснимую зависть.

Бряк зорко следит за тем, чтобы мы с Хеймитчем не оставались наедине и всякий раз нарушает наши планы, когда мы собираемся сбежать с очередной вечеринки и отправиться бродить по ночному городу. Мы оба злимся на нее, но лично я отчасти благодарна этой женщине. В конце концов, она всего лишь хочет меня защитить. Тем не менее, однажды утром тайна становится известна еще одному человеку. Впоследствии я вспоминаю тот момент со смущением и некоторым сожалением, но тот, кто раскрыл наш секрет, никак не выдает своего отношения к нему.