Игра на двоих (СИ)

Я часто задумываюсь, что было бы, стань Райт ментором вместо меня. Почему-то мне кажется, что он справился бы с этой ролью намного лучше. В нем было больше силы и того отстраненно-холодного равнодушия, которое так необходимо, чтобы тренировать малолетних убийц, наблюдать, как они гибнут от рук таких же детей, а потом улыбаться и поздравлять их менторов с победой. «Смерть Джейка не была напрасной. Не позволяй ей потерять всякий смысл. Это все, что ты можешь сделать для него, ради его памяти», — повторяю я себе после очередного сна с участием моего покойного соперника, когда по утрам меня будит Хеймитч или яркий луч восходящего солнца.

И все же, как только выдается свободная минутка, я отправляюсь в тренировочный зал и, облокотившись на холодную каменную стену, наблюдаю сквозь тонкое стекло за своими трибутами. Их соперники меня больше не интересуют: в первый же день тренировок по лицу и телосложению каждого можно было увидеть, что они собой представляют. Рыжеволосая девочка с острой, по-лисьи хитрой мордочкой не может похвастаться физической силой или выносливостью, но зато быстро соображает и умеет просчитать действия соперников на несколько шагов вперед. Темнокожий звероподобный парень не блещет умом, не обучен боевым искусствам и владению оружие, зато всегда может положиться на грубую силу и свалить противника с ног простым, не особо искусным ударом. И так далее, Дистрикт за Дистриктом. Приятно думать, что каждый из них для меня словно открытая книга. Мне хватило увиденного на Арене во время собственных Игр, чтобы понимать других трибутов по выражению лиц, движениям и манере управляться с оружием.

Следуя советам Хеймитча, Пит испытывает свою силу, поднимая громадные гири и бросая их в противоположный конец зала, и, припоминая мои подсказки, развивает навыки маскировки. Он не слишком умело обращается с оружием: сыну пекаря никогда не приходилось ни драться, ни добывать пропитание на охоте. Но сил у него определенного хватает. Я задумчиво смотрю на него и тихо вздыхаю: внешне он производит впечатление крепкого и выносливого парня, надолго ли хватит его показного спокойствия?

Перевожу взгляд на Примроуз и машинально, не думая, ударяю по стене сжатой в кулак ладонью. Девочка учится выживать. Не убивать, не прятаться, не охотиться. Я вижу маленький костер, разведенный ее руками, искусно связанный узел, построенный шалаш. Никого убитого и ничего уничтоженного. Прим не хочет брать в руки оружие — она хочет жить и сохранять жизни других, неважно, животных или людей. С болью в сердце вспоминаю, что завтра — день тренировок трибутов с их менторами. Чему я могу научить эту девочку? Я ведь только и умею, что убивать. Не ради развлечения, но для того, чтобы выжить самой и спасти, что мне дорого. У каждого свой способ жить. Я вижу, как день за днем она все сильнее сближается с Рутой и мне это совсем не нравится. Слабые не должны объединяться, ни один из них не станет от этого сильнее. Слабые должны держаться рядом с сильными.

Той ночью я не смыкаю глаз. Хеймитч некоторое время наблюдает, как я мечусь по комнате, сбивая углы и бессвязно бормоча что-то о Примроуз и о себе, после чего встает с кресла и становится у меня на пути. Развернувшись и не увидев ментора, я со всей силы врезаюсь в него и наконец останавливаюсь. Он молча обнимает меня одной рукой за плечи. Я прячу лицо у него на груди и глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Вдох-выдох. Я слышу, как стрелки настенных часов с тихим скрипом отсчитывают секунды и минуты. Тик-так. Наше время остановилось, а их почти закончилось.

Наутро я прихожу в зал для индивидуальных тренировок, ничем не выдавая своих чувств. Каменное выражение моего лица пугает ожидающую меня у запертой двери Прим, но я не решаюсь снять ставшую привычной маску даже при девочке.

— Чем займемся? — робко спрашивает она.

— Все зависит от тебя, — усмехаюсь я в ответ. — Покажешь, чему научилась за прошедшую неделю?

Та кивает. Я устраиваюсь на узкой скамейке у стены и всем своим видом демонстрирую неподдельный интерес. Моего терпения хватает ровно на два часа. Прим делает все то же, что и в общем зале: вяжет узлы, сооружает ловушки, добывает огонь. Я чувствую нарастающее раздражение и, когда дело доходит до маскировки, на манер того, как это делает Питер, не выдерживаю.

— Достаточно.

Девочка моментально улавливает в моем голосе стальные нотки недовольства и останавливается. Она стоит посреди зала, растерянно опустив руки, и вопросительно смотрит на меня. Я медленно подхожу к ней и, молча постояв рядом пару минут, вдруг резко и сильно толкаю ее в хрупкие плечи. Издав еле слышный стон, Прим падает на пол и больно ударяется головой. Она не понимает, что происходит.

— Зачем ты это сделала?

— Вставай, — угрожающе рычу я.

Та сразу замолкает, встает и становится передо мной. Я достаю из кармана нож; Примроуз отходит на пару шагов.

— Не сможешь увернуться — твои проблемы. Значит, на одного трибута станет меньше. Поняла?

Девочка молчит и лишь испуганно смотрит на острый клинок в моих руках. Я повышаю голос.

— Ты поняла меня?!

— Да.