Игра на двоих (СИ)

Судя по темным кругам под глазами и отрешенному виду, ей тоже не спится. Поэтому за завтраком мы не сговариваясь игнорируем поданные блюда и приводим себя в чувство с помощью нескольких чашек кофе. Вечером, по опыту зная, что нас ждет, я занимаю ее разговорами и отпускаю только к утру, чтобы она хоть немного отдохнула перед тренировкой.

Несмотря на ехидный тон, которым я встречаю присоединившуюся ко мне прошлой ночью девушку, я рад провести с ней еще несколько часов перед Играми. Наш разговор дается мне труднее, чем прошлые полуночные беседы: сегодня слишком много откровений. Я понимаю, что мы целиком и полностью доверяем друг другу, а её доверие значит для меня очень много. Пользуясь случаем, выполняю данное год назад обещание и нахожу в себе силы признаться, насколько важное место заняла она в моей жизни всего за несколько дней. Спешу рассказать обо всем, повторяя про себя: «сейчас или никогда».

Я бы никогда не заговорил об этом, если бы не её же слова о близком человеке во время разговора с Фликерменом. Сколько бы она ни пыталась казаться сильной, ей тоже нужна поддержка. И ждет она её от меня. Потому я и решаю рискнуть. Её реакция не удивляет: я и сам понимаю, что не смогу пережить еще одного разочарования. Но в настоящий момент меня это не волнует. Я лишь хочу, чтобы она знала: рядом с ней есть человек, для которого её жизнь значит куда больше, чем его собственная. А боли нам и так хватает. Так что не все ли равно?

Слышу тихие шаги за спиной и резко оборачиваюсь. Цинна.

— Она готова. Присоединится к тебе через несколько минут.

— Все в порядке?

— Да. Ей просто нужно собраться с мыслями.

Я молча киваю. Парень достает что-то из кармана и протягивает мне.

— Увидел у нее на столе. Видимо, подарок из родного Дистрикта. Передашь ей?

Маленькая серебряная зажигалка с узором из черных язычков пламени. Единственная ниточка, связывающая ее с домом и семьей.

— Постараюсь, — на Арену строго запрещено брать все, что может послужить оружием и дать трибуту преимущество, но когда мы обращали внимание на запреты?

Цинна собирается уйти, но на мгновение задерживается.

— Хеймитч?

— Да?

— Сделай все, чтобы она выжила. Она должна жить.

— Я тоже так думаю, — усмехаюсь я.

И он уходит.

Я стою на крыше и наблюдаю за восходящим солнцем. Еще один год в качестве ментора. Еще одни Голодные Игры. Еще два трибута. Только на этот раз кое-что изменилось. Каждый новый луч, освещающий Капитолий, согревает меня и дарит надежду. Надежду на то, что в этом году все будет по-другому.

На лестнице раздаются осторожные шаги. К зданию Тренировочного центра стремительно приближается планолет.

***

Цинна уже ждет меня в комнате. Под его присмотром я надеваю длинный серый балахон и убираю волосы в хвост. Стилист пристально наблюдает за моими действиями. Меня страшит прощание с ним: я до последнего надеялась, что ему, как и ментору, позволят сопровождать меня в катакомбы. Перед тем, как уйти, парень подходит, кладет руки на плечи и смотрит мне в глаза. Его теплый взгляд успокаивает и поддерживает, напоминая обо всем, что сделал стилист, чтобы помочь мне во время подготовки к Играм.

— Нам пора прощаться, Генриетта. Мне запрещено делать ставки, но я бы поставил на тебя.

— Не боишься остаться в меньшинстве? — на этот раз за моей усмешкой скрывается страх.

— Я всегда шел против течения.

— Спасибо, Цинна. Спасибо за все.

— Я рад работать с такой интересной девушкой. И я имею в виду не только твою внешность. Мы с Порцией будем смотреть Игры и ждать твоего возвращения.

Я готовлюсь возразить, но Цинна одним жестом заставляет меня замолчать.

— У тебя ничуть не меньше шансов, чем у профи. Помни о своем желании выжить и о тех, кто верит в твою победу.

Меня хватает лишь на слабую улыбку. Впрочем, Цинне этого достаточно.

— Я оставлю тебя ненадолго: мне нужно сказать пару слов твоему ментору. Как только будешь готова, поднимайся на крышу. Скоро прилетит планолет.

Я стараюсь последовать его совету, но получается плохо: меня не слушается даже собственное сердце, выбивая бешеный ритм. Несмотря на то, что я привыкла к одиночеству, сейчас это только мешает: в опустевшей комнате я чувствую себя еще хуже, примерно как загнанный в угол зверь, в которого вот-вот выстрелят в упор.

Спустя пару минут все же собираюсь с силами и поднимаюсь на крышу. Высоко в небе, над зданием Тренировочного центра уже парит планолет. Из него сбрасывают лестницу. Едва я становлюсь на первую ступеньку, как застываю, не в силах сдвинуться с места — ток надежно держит меня, не давая упасть или сбежать. Лестница не отпускает и в планолете; ко мне подходит девушка в белом халате со шприцем в руке:

— Это следящее устройство. Не шевелись, мне нужно установить его аккуратно.

Издевается? Я и так ничем не хуже мраморной статуи — такая же ледяная и неподвижная. На мгновение левое предплечье пронзает острая боль: миниатюрный маячок проникает глубоко под кожу.