Игра на победу

Он продолжал говорить ровно, хотя гнев тревожно пробивался сквозь спокойствие:

— Я не думал, что вы говорите всерьез.

— Нет, я знаю, что вы не думали. Вот почему я… — Она сглотнула. — Вот почему я уколола вас.

— Вы не укололи меня, — процедил мистер Уитлэч сквозь зубы. — Вы порезали меня. Мегера.

Кларисса подняла голову.

— Рискну предположить, что вы оправитесь от ран! — сказала она с тонким сарказмом. — И я также надеюсь, ваши манеры восстановятся! Леди не должна прибегать к таким мерам, чтобы гарантировать уважительное отношение.

— Теперь мы подошли к сути дела, — oн презрительно выговаривал каждое слово, пока оно не щелкало, как кнут. — Пожалуйста, объясните мне — если сможете! — с какой стати дочь куртизанки вообразила себя леди.

С низким, неописуемым криком Кларисса повернулась. Ее прекрасное лицо переполняли эмоции.

— Дочь куртизанки! — воскликнула она. — Это все, что я собой представляю? Я должна всю жизнь страдать за грехи матери?

Слезы все еще блестели, забытые, в ее глазах. Она выглядела великолепно. М-ру Уитлэчу было трудно сосредоточиться, сидя так близко к ней. Невозможно оставаться злым, глядя на это подавляющее изобилие страждущей красоты. Но она уже отвернулась, смахивая слезы с глаз трясущейся рукой.

— Вам не нужно отвечать, — сказала она приглушенным голосом. — Мисс Батерст читала мне эти стихи, должно быть, раз десять.

— Какие стихи?

Лицо, обращенное к нему, было удрученным.

— Конечно, из Библии. «Грехи отцов падают на их детей».

— О да. — Как только иx глаза встречались, его разум отключался. Он осторожно переместился на противоположную скамейку, лицом к ней. — А кто такая мисс Батерст?

Выражение ее лица стало еще мрачнее.

— Она была моим учителем. Моим другом.

— Былa?

Глаза Клариссы снова наполнились слезами.

— Она умерла, — прошептала Кларисса.

Мистер Уитлэч нахмурился.

— Я прошу прощения.

Она кивнула:

— Спасибо.

М-р Уитлэч внимательно посмотрел на девушку, которая сидела напротив него, склонив голову, скромно поджав ноги, сложив руки на коленях. Ничто в ее платье или в поведении не указывало, чьей дочерью она была. Если бы Тревор встретил ее при других обстоятельствах, подумал бы, что перед ним настоящая леди, а не «райская птица». Он потрясенно покачал головой.

— Как, черт возьми, Джанетт удалось вырастить дочь, настолько отличную от нее самой?

Ноздри Клариссы раздулись от легкого презрения.

— Она! Ла Джанетт не воспитывала меня. Oтец забрал меня из ее ядовитого дома в самом раннем возрасте и отправил в Батерстскую Женскую Академию. Он держал меня там за свой счет, пока мне не исполнилось семнадцать лет.

— А что приключилось с вами после семнадцатилетия? Наверняка эта дата уже немного позади.

Как только слова были произнесены, он пожалел о них. Проклятие! подумал Тревор. О возрасте женщины никогда не говорят! Почему он вечно забывал о простейших социальных условностях? Но Кларисса не обиделась на его откровенность. Казалось, она этого даже не заметила.

— К тому времени мисс Батерст почтилa меня своей дружбой, — безыскусно объяснила Кларисса. — Фактически это она воспитала меня, сэр. Мисс Батерст сформировала мой ум и суждения; ее влияние было единственным родительским влиянием, которое я когда-либо знала. Я усердно трудилась под ее опекой и хорошо успевала. Когда я стала слишком взрослой для школьных уроков, она разрешила мне остаться в Академии и учить некоторых девочек помладше.

Кларисса снова посмотрела на свои руки. Она говорила так тихо, что ему пришлось наклониться к ней, чтобы ловить слова:

— Если б она не наняла меня, не знаю, что бы я делала. К тому времени мой отец был неизлечимо болен. Когда он заболел, мне перестали выплачивать пособие. Уверена, что никто из его семьи даже не подозревал о моем существовании.

— Кто был ваш отец?

— Аристократ.

— Кто именно?

Кларисса выпрямилась с большим достоинством.

— Я не скажу вам его имени.

Он ухмыльнулся этой царапине:

— Почему бы и нет?

— Мой отец был уважаемым человеком, скрупулезным в вопросах репутации. Я обязана ему всем: существованием, образованием, даже одеждой, которую ношу. И не опозорю память отцa, разгласив тайну его личности.

Мистер Уитлэч подумал, что, если его любопытство разгорится, несколько осторожных запросов легко позволят ему узнать имя любовника Джанетт двадцать с лишним лет назад. В настоящее время он будет уважать сдержанность Клариссы.

— Тогда, как я понимаю, вы не носите его имени.

Она печально склонила голову.

— Это было невозможно, сэр. У меня фамилия матери.

Мистер Уитлэч поискал в памяти фамилию Ла Джанетт и ничего не нашел.

— Знаете, — медленно сказал он, — не думаю, что я когда-либо слышал фамилию вашей матери. Она всегда была «Ла Джанетт».

Глаза Клариссы внезапно заблестели чем-то, что могло показаться озорством.

— Ее фамилия Финей, — спокойно сообщила она.

Мистер Уитлэч был потрясен.

— Финей? Невозможно! Или… подождите… я понял. Ф-И-Н-И. Джанетт Фини.

Кларисса покачала головой и с нескрываемым удовольствием повторила обычную ирландскую фамилию: