Игра на победу

— Ф-И-Н-Е-Й. Какой бы образ ни решила моя мать принять, она родилась простой Джейн Финей. — Проказливый взгляд Клариссы усилился, когда она увидела, как отвисла его челюсть. — Мне кажется, об этом мало кто знает, — добавила она любезно.

— Боже мой, нет! — Мистер Уитлэч испытал абсурдное чувство разочарования. Затем его лицо расплылось в неохотной усмешке. — Очень умно, — одобрил он. — Она выбрала свое собственное имя, имя, соответствующее ее имиджу. Джейн Финей! Нет, не звучит. Но что у нее за акцент? Она прекрасно изъясняется и по-французски, и по-английски; говорит как поет. Я всегда думал, что она итальянка.

— Не сомневаюсь, — презрительно сказала Кларисса. — Если б вы были итальянцем, предположили бы, что она португалка. И так далее.

Этот гениальный маркетинговый ход заставил мистера Уитлэча изумленно покачать головой.

— Экстраординарно. Eю нельзя не восхищаться.

С раздраженным возгласом Кларисса подняла с пола плед и начала заправлять его вокруг себя.

— Очень даже можно! — огрызнулась она. — Моя мать — бесстыднaя шарлатанкa. Всю свою жизнь oна обманывала и манипулировала другими. Вам это нравится?

— Ваша мать жила своим умом, девочка моя, и сделала себе имя из ничего. Я восхищаюсь этим в каждом.

Клариссы насупила брови, она боролась с идеей — восхищаться своей матерью.

— Я полагаю, что она во многих отношениях замечательная женщина, — признала она наконец. — Но, честно говоря, сэр, ее репутация — крест, который я вынуждена нести всю жизнь. Я бы хотела иметь менее… замечательную… родительницу.

Да, он предположил, что анонимность больше понравилась бы Клариссе. Она казалась трезвой малышкой. Тревор сложил кончики пальцев вместе.

— Итак. У нас имеется мисс Финей — имя, кстати, подходит вам не больше, чем вашей матери! — с дилеммой на руках. Обожаемый отец, которого вы не можете признать, и презираемая мать, которую вы не можете отрицать.

— Очень лаконично, сэр.

— У меня в этом талант, — признал м-р Уитлэч. — И в результате вас заживо похоронили в женской академии. Должно быть, это было адское существование для молодой и красивой девушки.

Она недоумевающе посмотрела на него.

— Нет, сэр. Я любила эту жизнь.

Его брови приподнялись.

— В самом деле? Знаете, большинство молодых людей не любят школу. Им гораздо лучше дома.

К его смущению, лицо Клариссы погрустнело. Она отвернулась.

— Это был мой дом, — прошептала она.

Голос ее затих от слез; она покачала головой и сглотнула, пытаясь сдержать себя. Мистер Уитлэч какое-то время сидел тихо, уважая ее борьбу за самообладание. Его голос был необычно нежeн, когда он наконец спросил:

— Тогда почему вы его покинули?

Клариссы крепко сжалa на коленях руки в перчатках.

— Как я уже говорила, сэр, мисс Батерст умерла. — У нее вырвался невеселый смех. — Вам должно казаться странным, что я так горько оплакиваю простую учительницу.

— Вовсе нет. Ясно, что она заменила вам мать. И у вас не было отца. Полагаю, это сильно похоже на потерю обоих родителей одновременно.

Она кивнула.

— Очень похоже, — прошептала она. — Спасибо за понимание.

Понимание! Он был готов спорить, когда вдруг осознал: она права. Новизна чувства ошеломила его. Он, Тревор Уитлэч, сопереживал другому человеку. Ему казалось, что большинство его знакомых никогда бы в это не поверили. Но Кларисса снова обратилась к нему.

— Это еще не все, — сказала она. Голос ее стал напряженным. — Я бы с удовольствием осталась там, даже без мисс Батерст. Мне нравилось преподавать, и я привязалась к малышкам.

— Что случилось?

Кларисса заколебалась.

— Я уверена, что если бы мисс Батерст заранее подумала об этом, то предприняла бы кое-какие меры, которые могли бы… которые обеспечили бы… — Она сглотнула и продолжила: — Но ее смерть была внезапной, и она не оставила завещания. Через десять дней после похорон приехали ее ближайшие родственники. Кажется, кузены. Во всяком случае, мисс Батерст превратила школу в прибыльное заведение, и они очень хотели потребовать наследство. Их нельзя винить.

Кларисса пожала плечами в тщетной попытке казаться равнодушной.

— Когда они узнали, чья я дочь, меня уволили.

Проклятье. Cочувствие оказалось делом весьма неудобным. Мистер Уитлэч почувствовал, как его горло сжалось от жалости.

— До прошлой недели, сэр, мы не виделись с матерью более пятнадцати лет. Но я обнаружила, что мне некуда идти, кроме нее.

— Яcнo. — Он рассеянно потер поврежденное предплечье. — Безвинно объявленная в Академии persona non grata, вы вынуждены были обратиться к той самой женщине, чья дурная слава повлияла на вашу ситуацию. Это, думаю, было болезненно.

— Невыносимо, — тихо сказала она. — Но у меня не оставaлось выбора.

Он склонил к ней голову.

— Вы говорите, что приехали туда только на прошлой неделе?

Она кивнула.

— Хотя мне это, определенно, показалось дольше. Мое пребывание там было… неприятным. Я уверена, вы можете себе представить.