Игра на выживание

Он выныривает откуда-то и плюхается рядом на диван. Набрался.

Джефф стирает с лица обиду, смеется и хлопает Ратсо по плечу.

— Конечно, приятель. Здорово.

Ищет глазами, где остальные наши. Питер помогает Доминику разносить напитки. Пифия подошла к Умнику, и тот показывает ей, как работает генератор.

Вот у них, может, будущее есть.

— Как только я вас увидел, сразу понял, что вы классные, — бубнит Ратсо. — Я сказал себе: «Ратсо, эти люди — не какие-нибудь наглые выскочки. Они — первоклассные».

Я (со смехом). Почему ты так разговариваешь?

Ратсо. Как — так?

Я. Как в старом кино.

Ратсо. Ах, вот ты о чем. Знаешь, английский язык мне не родной. Родители привезли меня сюда из России в возрасте шести лет. Английский я учил по телепередачам и фильмам.

Джефферсон. Как тебя зовут на самом деле?

— Виталий, — говорит он. — Виталий. Ударение на средний слог.

Джефферсон. Это лучше, чем Ратсо.

Я. Телевидение, фильмы. Красота… (Еще мартини.) С этого гада-ученого надо бы три шкуры содрать за то, что он все испортил.

Ратсо. Какой ученый?

Я. А, ну, если вдруг какой-нибудь ученый придумал эту Хворь.

Ратсо. Я считал, кто-то занимался сексом с обезьяной — оттуда и пошло.

Я. Ну значит, три шкуры надо содрать с той шлюхи-обезьяны.

Джефферсон. Наш мир был мыльным пузырем. Один мыльный пузырь внутри другого. Он только и ждал, чтобы сойти с рельсов.

Я. Путаешь метафоры, кайфолом. За мыльные пузыри!

Ратсо (чокается со мной). За мыльные пузыри.

— И все же, — говорит Ратсо, — что привело вас на центральный вокзал? Что вы, ребята, задумали?

Мы с Джеффом переглядываемся. Он решается.

Джефферсон. Идем спасать человечество.

Я. Может, точнее сказать — юношечество?

Ратсо. Так вот почему ты победил в поединке! Тебя ведет предназначение. Когда ты принял бой, я мысленно сказал: «Теперь этого парня спасет лишь одно».

Джефферсон. Что именно?

Ратсо. А?

Я. Что его теперь спасет? В смысле, не теперь, а тогда?

Ратсо. Ну да. Сила Предназначения. С заглавной П. Вы слышите заглавную П, когда я произношу «Предназначение»?

Мы с Джеффом прыскаем.

Ратсо. Без шуток. Послушайте человека, у которого Предназначения не имеется. Кому-то оно дано, кому-то — нет. Вот мне, наверное, придется всю оставшуюся короткую жизнь бегать от северных конфедератов.

Наш смех обрывается.

Я. А при чем тут северные конфедераты?

Ратсо. Так это ведь их территория.

Джефферсон. Бар?

Я молча снимаю карабин с предохранителя.

Ратсо. И бар, и весь вокзал. Им принадлежит банк. Они обеспечивают безопасность. Словом, они тут главные.

Я быстро трезвею.

Ратсо. А что? В чем дело-то?

Джефф тоже насторожился.

Джефферсон. Нам пора.

Ратсо. Но…

Джефферсон. Отойди, Ратсо!

Кто-то кладет руку Джеффу на плечо.

И садится напротив нас. Блондин с высокими скулами.

Скуластый. Расслабьтесь. Куда спешить?

Глава 25

Джефферсон

— Развлекаетесь? — Скуластый с улыбкой достает оливку из моего мартини и сует себе в рот.

Где все наши? Вижу только Питера; он ловит мой взгляд и замечает, кто ко мне подсел.

— На меня смотри, когда я говорю! — Скуластый чуть повышает голос. Помолчав, откидывается назад. — Знаешь, когда ты меня чуть не пристрелил, я поклялся: выживу — из-под земли достану. А ты вдруг сам нарисовался, надо же! Вот так повезло.

— Вряд ли тебе нужны мои извинения, — отвечаю я.

— Не, не нужны, — ухмыляется он и тянется за печеньем. — Как поживает… этот? Ну, который мою свинку убил?

— Слушай, парень, нам пора, — произносит Донна.

— Разрешаешь сучкам влезать в мужской разговор? — спрашивает меня Скуластый, не обращая на нее внимания, и с хрустом откусывает печенье.

— Не называй ее так.

— А то что?

— А то я тебе рот с мылом вымою.

Скуластый будто не слышит.

— Так что же привело вас в нашу глухомань?

— Они собираются спасти человечество, — услужливо сообщает Ратсо.

— Заткнись.

Теперь пришел черед моего коктейля — Скуластый выпивает его одним глотком.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

— Возмещения убытков. — Он подчеркнуто вальяжно приглаживает волосы. — Поступим вот как. Ты оставляешь мне телок — эту и тощую азиаточку, — а я забываю все свои обиды.

— И не мечтай.

— Какого лешего ты прицепился, чувак? — снова вмешивается Донна.

— Ой, я тебя обидел? А мне начхать. Мы не поддерживаем идею всеобщего равенства. Если бы Бог хотел, чтоб всем командовали бабы, дал бы им побольше сил, пускай бы защищались.

— Думаешь, не защищусь? — зло прищуривается она.

— Убери палец с курка, дура. — Скуластый наконец поворачивается к Донне. — Тут мой дом. Выстрелишь — и на тебя кинется весь клан. На куски порвут.

— Донна, успокойся, — прошу я.

— Сам успокойся! — огрызается она.

— Да ладно, — говорит Скуластый. — Ничего сложного. Поработаешь подстилкой. Долг спишем тебе, скажем, через годик. К тому времени привыкнешь. Заведешь себе спонсора и будешь жить в шоколаде.

Ага, теперь понятно, что это были за девицы с телохранителями. У них уже есть «спонсор». А у тех, что продают себя на входе, — еще нет.