Игра на выживание

— Проживешь долгую жизнь, — кивает Старик.

— Правда, чтобы полностью уничтожить вирус, понадобится курс лечения в несколько недель, — рассуждает Ум. — Затем…

— Ей. — Я показываю на Кэт. — Дай вакцину ей.

— Это не вакцина… — Умник явно собирается пуститься в объяснения.

— Не важно. Вколи ей эту штуку.

— Поздно, — мотает головой Старик.

— Ее теперь только на свалку, — соглашается с ним Ум.

Старик смеется — короткий, зажатый всхлип.

Умника что, подменили? Как он мог такое сказать?! Старик смотрит на него влюбленными глазами.

— Грубовато, конечно, Эндрю. Но… — поворачивается он ко мне, — по сути верно. Ее лечение оказалось неэффективным.

— Я приготовил вам нужную дозу стероидов. — Умник протягивает Старику шприц.

— Спасибо.

— Схожу за следующим подопытным.

— Вот и правильно, — кивает Старик. — Твоему другу нужно поостыть. Иди. Без меня справишься?

Умник, кивнув, взвешивает на ладони небольшой черный прибор — кажется, электрошокер. Они с Голубоглазым идут к выходу, и тут Ум оглядывается на меня.

— Запомни, Джефферсон, — многозначительно говорит он. — Некоторые должны умереть.

Мимолетная улыбка — и он исчезает.

— Присаживайся. — Старик указывает на металлический складной стул.

Я мотаю головой.

— Да брось. Ты же сейчас свалишься.

Я с трудом пробираюсь к стулу сквозь вязкий воздух и падаю.

— Ты присутствуешь при историческом моменте, понимаешь? — спрашивает Старик.

Нет.

— Это начало возвращения. Когда мы продублируем результаты — твои результаты! — человечество будет спасено.

Сказать мне нечего.

— Не говоря уж о том, что ты проживешь нормальную, долгую жизнь.

— Долгую жизнь?

— Да. Мы тебя спасли. Мог бы хоть поблагодарить.

— Ценой ее смерти. — Я киваю на Кэт.

— Брось. Столько людей умерло! Не будь неженкой. Поверь, если б я не научился обуздывать чувства… — Старик в задумчивости отводит глаза, погружается в свои мысли. Потом, очнувшись, заканчивает: — Меня бы сейчас здесь не было.

Он долго пьет воду, затем берет шприц, который дал ему Умник. Я невольно вздрагиваю, но Старик с улыбкой подносит иглу к своей руке.

— Эндрю такой заботливый. Благодаря твоему другу я скоро смогу обходиться без ежедневных уколов.

— Не понимаю, как вы выжили изначально?

— У меня редкая патология, синдром частичной нечувствительности к андрогенам. Один случай на пятьдесят тысяч. Тяжелый недуг, причем во всех отношениях. Не только физические симптомы… — Он снова уходит мыслями в прошлое, в былые обиды. — Быть не таким, как все, очень тяжело, знаешь ли. Представляешь, с каким отношением к себе мы сталкиваемся?

— Словом… — продолжает Старик, — ничего удивительного, что я занялся исследованиями в области гормонов. И моя устойчивость к… к вирусу, как оказалось, тоже была закономерной. Тем не менее, чтобы не умереть, мне пришлось накачивать себя стероидами. — Он помахивает шприцем, который приготовил Умник. — Результат, конечно, выглядит не особо привлекательно. — Старик тычет в прыщи на лице, усеивающие тонкую пергаментную кожу. — Не говоря уж о высоком содержании кортизола в крови. Кортизол — гормон стресса. Нервы у меня теперь ни к черту. — Он отхлебывает воду. — Порой я хотел все бросить. Но заставлял себя продолжать. Ради всего человечества. И слава богу, что заставлял! Если бы я не выжил… мир бы погиб.

Он выжидательно смотрит на меня.

— Я хочу домой, — говорю я.

— Об этом не может быть и речи. Придется остаться. Ты слишком важен.

— Я хочу домой.

— Теперь твой дом здесь.

Старик вонзает иглу в вену и жмет на поршень.

Глава 38

Донна

Капец. У меня тут настоящая «Зеленая миля» — я завела себе новую подружку, муравьиху.

Познакомились мы… вчера? Она ползла по полу вдоль стены, которая напротив двери в мою камеру. Деловая такая муравьиха, спешила куда-то.

Я ей:

— Ух ты, привет! Погоди! Вот тебе капелька воды. И крошка от батончика. Угощайся. Рассказывай, как дела в муравейнике?

Но подружка вскоре ушла. С тех пор гостей не было. Зато тягучего мрака и бесконечных секунд осталось море.

Наконец распахивается дверь. На пороге блондин-островитянин и Умник. Ничего не понимаю. Ум что, свободен? Никаких цепей не видно.

Блондин. Пора болеть.

Он постукивает по стене короткой битой.

Тут Умник подносит к шее парня электрошокер и врубает ток.

Откуда у Умника эта штука? Почему островитянин его не боялся? Что, блин, происходит?!

Парень на полу корчится, рыгает и писает в штаны — все одновременно. Умник бьет его током еще раз.

Умник. Пошли отсюда. Быстрей! Скоро начнется.

Я. Что начнется?

Умник. Увидишь.

Я. А ты откуда знаешь?

Умник. По радио услышал.

Я. Чувак, в радио никого нету.

Умник. Есть.

Я. Кто?!

Чего?!

В глазах Умника читаю: «Нет времени объяснять».

— Пошли, — тянет меня он. — Все, конец.

Глава 39

Джефферсон

— Теперь твой дом здесь.

Старик улыбается.

Из его ноздри вытекает капля крови. Он ее вытирает и удивленно рассматривает красный след на пальцах. Переводит взгляд на шприц, подготовленный Умником. Шприц, содержимое которого Старик только что ввел себе в вену.

Тело его выгибается дугой — словно мозг послал приказ каждой мышце: «Напрягись!»