Игра на жизнь (СИ)

А Фетрони доказывал день за днём, что для него жизнь – не пустая забава и не глупая страсть. Этим Фетрони и положил начало крепкой дружбы: кто знает, как долго погибал бы от шальной стрелы любимый щенок принца Рика, если б ловкий шут не промыл и не сшил бы рану колдовскими – а на деле, просто суровыми, - нитками. Тем он и доказал: для него жизнь – то, что важнее всего остального, важнее даже отсутствия метки и золотых монет в его колпаке, которыми он, по своей наивности, долго ещё пытался делиться с принцем.

И с другими своими друзьями – большой, дружной семьёй, что тоже жила в стенах замка.

- Ты тоже бракованный? – спросил однажды Фетрони, который едва выучил это слово, у старика, что смывал клоунский грим в маленькой комнатушке. Старик лишь усмехнулся и повернулся к нему, светя широкой улыбкой:

- Я, брат, не совсем такой. Я, брат, любимую держу у сердца, - и он оттянул ворот своей драной рубашки. Метка и правда была – у самой-самой души, как любил говорить шут. И в их роду нельзя было разобраться, нельзя было понять, как столько звёздочек собрались в одной общей крови. Каждым третьим, что являлся творцом, при дворе был Шрайк. Каждым вторым «почти-бракованным» - тоже Шрайк.

Каждым первым счастливым – именно он. Именно Шрайк. Никто и никогда не мог отрицать того, что без забавных сказов и красивых мелодий, без пленительных голосов певцов и чарующих своей красотой скульптур, картин, - что без них жизнь в замке, как и в целом городе, была бы полна.

Время шло. Мальчики превратились в парней, шут всё также ловко копировал чужие повадки, смеша и своего принца, и его невесту – ту, что избрал для него отец, подобрав девушку по метке.

Ту, чьё имя было выбито на руке будущего правителя. Но точно не ту, которую он любил всей душой.

А та самая, которая засела в настоящей метке принца, в его сердце, была брошена много лет назад своим же отцом. Её мать умерла родами, а отец, высокопоставленный, знатный военный, бросил девочку на произвол судьбы – буквально отшвырнул её от себя, едва увидел, что на ручке у младенца нет ничего. Девочка, Лерия, родилась немеченой – и потому она осталась жить и учиться при дворе.

Никто не знал о том, что на её руке нет метки. О том позаботились Шрайки, что растили малышку. Скоро она научилась работать, привыкла к платьям с длинными рукавами, а когда их запретили носить – стала брать у своих названных родителей особую краску, которой научилась выводить чьё-то придуманное имя. Оно не пульсировало, не умело чесаться или дрожать своими линиями, выражая чувства владельца, но Лерии этого и не нужно было. Лишь бы над ней не издевались. Лишь бы не опозорить своего отца.

Не любили её только в семействе кузнецов, к которым девушку часто отправляли по разным поручениям. Её допрашивали на предмет странного поведения будущего короля, который перед самой свадьбой метался и бросал на неё странные взгляды – а она лишь отводила глаза.

На неё косо смотрели, когда она однажды попала под дождь, пока бежала в их дом – лишь позже девушка поняла, что на её плече наверняка растаяла надпись краской, и наверняка эта краска была видна сквозь мокрую ткань.

В семействе Найтсмитов никогда не было спокойно – и их пристрастие к железу не ограничивалось оградами и столами. Быть может, оттого их так не любили военные, где в высших чинах преобладали мужчины семейства Барнс, что рисковали собой, пока кузнецы лишь занимались продвижением особой идеологии, что принадлежала ордену, на который они работали.

Найтсмиты ковали оружие для ордена Охотников – тех людей, что следили за свободными немечеными. Главной задачей ордена было вечное напоминание немеченым о том, кем они на самом деле являются. Они обязаны были забирать детей у матерей, обязаны были отдавать немеченых в рабство – но скоро им это наскучило. Проводились жестокие игры, бега, охота – беглых рабов убивали, новых охотников всё чаще учили не беседовать с людьми, а стрелять из лука и сражаться мечом. И Найтсмиты, Господь тому свидетель, всецело поддерживали этот орден. Мальчики бредили мечтой о вступлении туда, и порой король даже позволял им отправиться навстречу своей мечте.

Придворные немеченые были в безопасности, но Лерии от того легче не становилось – она лишь знала, что ей больше не стоит так часто появляться в доме этой семьи.

В пятнадцать лет Рик стал королём. Стал и женатым человеком. В девятнадцать он должен был стать отцом. И может, стал бы, не покарай его небеса за истинные чувства.

Это был первый раз, когда Фетрони, который почти что умел оживлять мёртвых, не смог помочь. Он просто не сумел ухватить тонкую нить жизни королевы своими грубыми пальцами, и удержать её. Не сумел удержать и вторую жизнь – крошечную, едва начатую. В одну ночь король потерял и свою жену, и свою дочь.